1968 год. «Пражская весна»: 50 лет спустя. Очерки истории

Тон обсуждения был задан Брежневым, который опирался главным образом на информацию, полученную от советского посла в Праге С. В. Червоненко. Генеральный секретарь ЦК КПСС с озабоченностью, а местами и в мрачных тонах охарактеризовал положение, которое сложилось в Чехословакии, весьма остро критиковал политику КПЧ. Основными аргументами явились отмена цензуры и, как следствие, утрата контроля над СМИ, критика в них партийно-государственного аппарата, поворот ЧССР в сторону Запада и стремление к возрождению буржуазной демократии времен Масарика. В выступлениях Брежнева и Гомулки уже прозвучали тезис о «контрреволюционной угрозе» или характеристика ситуации в стране как «контрреволюционной»[270]. Наряду с Дубчеком, поименной критики от Брежнева «удостоились» также О. Шик, Й. Смрковский и даже Г. Гусак. Советский лидер упрекал новое чехословацкое руководство и в том, что оно под давлением печати 22 марта, накануне встречи в Дрездене, согласилось на устранение Новотного с поста главы государства. Болгарский представитель, присоединившись к наиболее резким высказываниям Гомулки о тяжелой ситуации в ЧССР, говорил о ее большой опасности для всех социалистических стран. По его словам, положение в Чехословакии вызывает озабоченность в Болгарии, а Ульбрихт призвал руководство КПЧ использовать для наведения порядка в стране не политические, а полицейские меры[271].

Кадар же не мог принять однозначно осуждающего заявления Гомулки в адрес нового руководства КПЧ, так же как и некоторые брежневские характеристики и оценки сложившейся в ЧССР ситуации. Фактически лишь он один поддержал, хотя и с некоторыми оговорками, намерения КПЧ во главе с Дубчеком, чем и «вызвал огонь на себя» со стороны других участников встречи. Р. Ньерш вспоминал, что в Дрездене Кадар выступал «в свойственной ему сдержанной манере на основе имеющейся информации и собственного суждения», призвал доверять Дубчеку и новому партийному руководству, поддержать их основные цели и начинания[272]. Его фактически посредническая позиция основывалась на глубокой внутренней убежденности в том, что нельзя вмешиваться во внутренние дела другого государства, что обстановка в ЧССР не может считаться контрреволюционной, хотя при этом был вынужден констатировать отсутствие единства в правящей партии. Критические высказывания Кадара были не столь значительны, хотя он и признал, что определенная опасность для появления антисоциалистических тенденций в Чехословакии все же существует. Для ее преодоления в качестве «рецепта» Кадар привел собственный политический опыт и посчитал своим долгом напомнить чехословацким товарищам об актуальности задачи вести борьбу на два фронта. При этом он отметил, что в свое время в Венгрии так же имелись «смутно мыслящие» люди, которые, опираясь на установки XX съезда КПСС, подготавливали кризис. Выраженная Кадаром позиция и его предостережения оказались наиболее либеральными, отличаясь от вала обвинений в адрес руководства КПЧ. «Его выступление вызвало, главным образом со стороны немцев, поляков и болгар, острую критику в адрес самого Кадара и венгерской делегации», – подчеркивал впоследствии Р. Ньерш, вспоминая о дискуссии в Дрездене[273].

Небезынтересно отметить также, что Кадар, считавшийся в социалистическом сообществе «мастером компромиссов», сыграл важную роль не только в отстаивании политики руководства КПЧ, но и в подготовке текста коммюнике совещания, который в итоге и был принят вместо заранее составленного советского варианта. В последнем в довольно резкой и категоричной форме перечислялись действия, обязательные для исполнения руководством КПЧ[274]. Предложенные Кадаром формулировки снимали несправедливые на том этапе обвинения, давали чехословацкому руководству время и возможность скорректировать дальнейшие действия на пути демократических преобразований в стране.

Чехословацкие делегаты в Дрездене со своей стороны оспаривали некоторые оценки обстановки в ЧССР, которые были даны Брежневым и Гомулкой. Признавая частичную потерю контроля над положением дел в стране, давление на партию со стороны правых и левых радикалов, они не соглашались с утверждением о наличии контрреволюционной ситуации и угрозе социализму в стране.

Из Дрездена Кадар и премьер-министр Венгрии Йенё Фок возвратились с тяжелыми чувствами. Их особенно огорчила позиция Гомулки, хотя ей можно было найти объяснения: студенческие волнения в Польше в начале марта 1968 г. Выступая 26 марта по венгерскому радио, Кадар заявил о поддержке им политики нового чехословацкого руководства и начатых им перемен. «Мы одобряем действия и стремления братской чехословацкой партии»[275], – отмечал в этой связи руководитель ВСРП.