1968

«ФВКХДДВ ПРИБЫТИЕ УТРОМ ТЕКУЩЕГО ДНЯ ТЧК ПЕРЕДИСЛОКАЦИЯ И РАЗМЕЩЕНИЕ ЛАГЕРЬ ФРИЛЕЗ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПАРИЖСКОГО РЕГИОНА ТЧК ТРИ ПОЛКА БОЕВАЯ ГОТОВНОСТЬ ТИП ГЕПАРД ЛИЧНЫЙ СОСТАВ 650 ЧЕЛ ГРУЗ ДВЕНАДЦАТЬ ТОНН СООТВЕТСТВИИ ОСОБЫМИ РАСПОРЯЖЕНИЯМИ ОТОЗВАТЬ РАСЧЕТЫ ОЛЬФА ОКТ ЗАМЕНИТЬ ЧИСЛЕННО АНАЛОГИЧНЫМ СОСТАВОМ ТЧК ЛИЧНОЕ ВООРУЖЕНИЕ ФМ ТЧК БОЕПРИПАСЫ ПРОВИАНТ ДВА ДНЯ ЧЕЛОВЕКА ПЛЮС ЧЕТЫРЕ ГРУЗ СОПРОВОЖДАЕТ БОЕКОМПЛЕКТЫ МЕСТО ДИСЛОКАЦИИ ТЧК БОЕВОЕ СНАРЯЖЕНИЕ АЛЬФА БЕЗ ДОПОЛНЕНИЙ».

— Можешь перевести? — попросил Корбьер.

— Из Солензара заявятся парашютисты с автоматами и боевым снаряжением на шесть дней. Они встанут лагерем вокруг Сорбонны на случай заварухи. Веселенькая история!

— Погоди, я перепишу…

— Продиктуй сегодня своим приятелям по телефону.

— Я теперь и не знаю, где их всех искать!

— Ладно, ты же сам в субботу будешь в Сорбонне.

— Если увольнительные не отменят.

Оповестив товарища и исполнив тем самым

свой революционный долг, солдат второго класса Боке снова вытянулся у себя на койке возле телетайпа и принялся за роман «Долой сердца!» Жоржа Дарьена[60], который ему дал почитать Корбьер. А тот решил не сортировать сегодняшнюю почту, и она пополнила стопку «просрочено». Корбьер вытащил из ящика стола экономические труды Маркса, полное собрание, выпущенное издательством «Плеяда». А что еще делать на авиабазе человеку, умеющему читать, когда никаких самолетов не ожидается? Он маялся от скуки, пробегая взглядом пару страниц «Заработной платы, цены и прибыли». Он не понимал там ни слова, отложил книгу, кляня себя за глупость и бестолковость, открыл другую, более подходящую к его нынешнему настроению, «Письма из Родеза»[61]: «Как известно, у Антонена Арто есть возможность действовать, но ему хотят запретить ею воспользоваться, когда он пытается вместе с несколькими любящими его людьми вырваться из этого раболепного, удушливо-тупого мира…» Вдали от Сорбонны и Нантера, объявленных независимыми университетами, Корбьеру казалось, что он прозябает, как Арто в богадельне.

Сорбонна теперь не пустела ни днем, ни ночью. На первый взгляд, там вообще никогда не спали, но на самом деле Оккупационный комитет открыл аудитории на верхних этажах и переоборудовал их в спальни. Подушки повытаскивали из диванов, сваленные в кучу спальные мешки громоздились у стенных росписей, персонажам которых пририсовали усы. Кое-кто из студентов, не спрашивая разрешения, занял первый подвальный уровень, согнав с насиженных мест стайку крыс и компанию бродяг, обычно втихую ночевавших там. Ректор, не покидавший своей квартиры, ужаснулся, узнав об этом. Смятые жирные бумажки, изгаженные шторы, разбитые бутылки из-под вина, пивные банки, дырки от окурков на коврах. Хуже того: грязь угрожала запятнать красоту студенческих подвигов. Пришлось собрать бригаду дворников, туда наняли легкораненных, лежавших в медсанчасти университета, где свирепствовали ничего не умевшие студенты-первокурсники с медицинского факультета под руководством мошенника в белом халате, которого еще не успели поймать с поличным.

Туристы, трепеща от ужаса, тысячами приходили взглянуть на этот охваченный хаосом островок свободы. Среди них была и мадам Жюрио. Она пообещала своей подруге мадам Порталье, что наберется смелости и отправится в эту страну чудес, как она сама выразилась, вообще имея склонность к клишированным фразам, и обязательно разузнает о Ролане. Возможно, она даже встретит его самого и по-матерински образумит. К этому намерению примешивалось тщательно скрываемое любопытство и то возбуждение, которое мадам Жюрио испытала в толпе в прошлый понедельник. В сущности, чем она рисковала? Ее никто там не съест. Друг семьи Мартинон, банкир, сфотографировался со своей борзой на крыльце при входе в здание университета среди мятежников и вышел невредимым с ценным сувениром. Навстречу мадам Жюрио попадались даже дамы в норковых манто, которых никто и не думал грабить. Но она все же предпочла из осторожности одеться поскромнее, так, чтобы не выделяться среди молодежи, и выбрала самый молодежный наряд, надев ультракороткую юбку-колокольчик и не прикрывая чулками загорелые ноги (она только что вернулась с Балеарских островов). Дама выбрала кожаные туфли, хоть и на каблуке, но вполне удобные, джемпер, повязанный на талии, и очень обтягивающую блузку. Благодаря плаванию она, к счастью, не прибавила ни грамма за весь отпуск. Ей нравился ее наряд. На нее обращали внимание, правда не студенты, а хулиганы; она сердито взглянула на них, в восторге оттого, что ей свистят молодые люди, даже если это и выходцы из предместий.