1971. Агент влияния

Ждать вызова пришлось около получаса. Минут через десять вышли заместитель шефа департамента с начальником академии и сопровождающими лицами, они сразу же вызвали полицейских, которые сидели слева от меня – красные, взволнованные, будто собирались получать звезду Героя СССР после полета в космос. Любят американцы всяческие цацки и паблисити – это у них в крови. Опять же – в телекамеру ведь залезут! Родные и друзья увидят!

Лично я сидел спокойный, как удав. Честно сказать, предпочел бы сейчас сидеть в своей комнатке у окна и стучать по клавишам электрической пишущей машинки. Не люблю массовые мероприятия, не люблю скоплений народа, не люблю ничего шумного, многолюдного. Социопат? Нет, не думаю. Но… что-то от социопата во мне есть. Тишины хочу, покоя. Домик бы мне… в тихом месте. Например, на Корфу! Там еще нет столько туристов, как в 2018 году. В 2018-м они кишат, как тараканы в мусорке – плюнуть некуда, в туриста попадешь. В 1971-м, наверное, еще не так проблематично. Хотя… когда вышла книга Даррелла? В 1956 году. Так что туристы уже туда потянулись – с его нелегкой руки.

Может, в Новой Зеландии пристроиться? Тихо, спокойно… научусь танцевать хаку, сделаю себе татуировки маори. Красотища! Скачешь себе, вывалив язык, показываешь «врагу» факи, а потом идешь в свой домик и пишешь книжку. Чем не жизнь?

Или отправиться на Кубу. Там жил Хемингуэй? Перед тем как вышиб себе мозги… Мда, плохое воспоминание о мозгах-то! Я, конечно, покруче Хемингуэя (хе-хе-хе!), но мозги себе вышибать не буду. Что я, дурак, что ли? Я лучше кому-нибудь другому мозги вышибу – как учили.

– Майкл! Годдемит – Майк! Тебя зовут! Иди!

Я до того ушел в себя, что если бы не Рон, ткнувший меня в бок локтем – так бы и сидел в кресле, думая о том, где, в каком месте можно тихонько заползти под коряжку и жить, наслаждаясь покоем и свободой. Да, той самой, что «осознанная необходимость». Кто там это сказал? Умник-русофоб Маркс? Или его дружбан, такой же русофоб и вообще славянофоб Энгельс? «Свобода – это осознанная необходимость». Гадкая формула, точно. Приписывается то ли Спинозе, то ли Энгельсу. А кто первый это сказал, я не знаю. Но понесли по миру эту формулу все кому не лень.

Я встал и пошел на сцену. Камера следила за мной, как голодный кот за хозяином, несущим кусок сочной рыбины. Мне почему-то все время хотелось улыбнуться, есть у меня такое странное свойство – в минуты опасности или нервного возбуждения успокаиваюсь, становлюсь холодным, как лед, и только на губы вылезает эдакая дурацкая полуулыбка. Мне уже не раз высказывали мои боевые товарищи, что выглядит совершенно тупо – вокруг пули свистят, срезая кусты и ветки деревьев, рвутся гранаты, а я лежу, понимаешь ли, и криво-злобно ухмыляюсь, будто происходящее мне ужасно нравится.

Кстати, как ни странно – хоть и говорили, что выглядит тупо, но при всем при том успокаивающе – мол, этот тип зря ухмыляться не будет, значит, не все так плохо. Ошибались, конечно… скорее всего я бы и помер вот так, улыбаясь в свой последний миг жизни. Нервная реакция, рефлекс у меня такой.

– Майкл Карпов! – провозгласил седой мужчина в форме полицейского, украшенной всевозможными нашивками и планками наград. – Это русский парень, который не убежал, когда на наших полицейских совершила нападение банда наркоторговцев, защитил их и в одиночку перебил всех пятерых гангстеров! А потом зажал рану полицейского и не отпускал, пока не приехала машина «Скорой помощи»! Если бы все люди, живущие в Нью-Йорке, помогали полицейским в их нелегкой работе, если бы не проходили мимо, равнодушно глядя на творимые преступниками безобразия, жизнь в нашем городе точно стала бы гораздо лучше!

Он сделал паузу, глядя в зрачок телекамеры, и после двух секунд молчания продолжил:

– В связи с вышеизложенным полицейский департамент Нью-Йорка решил отметить храбрость и самоотверженность Майкла и наградить его медалью «За заслуги»! Майкл, подойди ко мне, прими награду!

Я шагнул к седому и встал перед ним, боком к телекамере. Он уже стоял так, чтобы камера разглядела его профиль – резко очерченный, жесткий. Скорее всего в предках этого полицейского начальника были ирландцы – его волосы отдавали в рыжину. Что, впрочем, совсем не удивительно – не про рыжину, а про то, что он ирландец, их тут много в полиции, и вообще – много. Некогда просвещенные британцы тысячами захватывали ирландцев и кого уничтожали, а кого просто продали в рабство в Новый Свет. Вот потомков ирландских рабов и разбросало по всей Америке. Впрочем, и потом приезжали, уже сами по себе, когда жизнь на Острове стала совсем уже невыносимой. Ирландцы крепкие, сильные, не боятся насилия, скорее даже склонны к нему – так куда им еще идти, кроме как в бандиты и полицию?