1971. Восхождение

Быстро в душ, потом натянул чистые, выстиранные тренировочные штаны и майку, и на пробежку! Приятно бежать по холодку – ночью в мае еще холодно, а вот днем уже июньская жара. В городе особенно – не завидую тем, кто сейчас парится в московской жаре!

Кстати, у меня в квартире будет кондиционер. Купил в «Березке». Дорого, да – японский! Но зато будет прохладно. Терпеть не могу жару!

Кроссовки стучат по дороге, ветерок обдувает разгоряченное лицо – хорошо! Чувствуешь себя таким молодым, таким здоровым, что хочется взлететь! Взлететь над землей и парить, как птица!

У речки опять разделся и плюхнулся в воду. И почему-то сейчас вода уже не казалась такой холодной. Она обжигала, она ласкала, целовала, гладила… как молодая любовница. И мне было хорошо.

– Не холодно? – услышал я мужской голос и, повернувшись к берегу, увидел двух мужчин, сидящих возле кучки моей одежды. Один – улыбчивый, розовощекий толстячок среднего роста, массивный, кругленький и какой-то… уютный. Такие люди хороши в застолье, с ними интересно разговаривать, им хочется излить душу.

Второй – звероподобный, человек-гора. Рост – точно под два метра, такой если схватит – сломает на раз. И у таких людей несведущий человек никак не хочет увидеть проблески интеллекта, считая, что такие здоровенные, сильные люди неспособны думать, что все их умение – это огромные кулаки и способность ими сокрушить все и вся в этом мире. Опасное заблуждение! Я это прекрасно знал, потому что там, где я был, – видел всяких людей. И таких видел тоже. И многие из них были настолько хитрыми, настолько умными – что просто диву давался. Поначалу. А потом привык. Не надо судить о человеке по его внешности – навязшее в зубах, но всегда актуальное правило.

– Нормально! – индифферентно ответил я, сразу же догадавшись, кто передо мной. Вот только как они меня нашли? И что хотят делать?

– Я бы вот не решился нырнуть в такую холодную воду! – бесцеремонно разглядывая меня, заключил толстячок. – Простыть можно! Опять же – гениталии заморозить! А как мужчине без гениталий, если у него молодая красивая любовница, не правда ли?

– Чего надо? – нелюбезно спросил я, натягивая трусы.

– Вас надо, – улыбнулся толстяк. – Хочу вас спросить кое о чем.

– А кто вы такой, чтобы меня спрашивать? – холодно заключил я. – И с какой стати я должен вам отвечать?

– Я майор милиции Кузовлев. А это капитан милиции Рыльский. У нас есть основание подозревать вас в избиении нескольких посетителей ресторана «Арагви», а еще – четверых молодых людей – примерно через полчаса после первого инцидента. Что скажете по этому поводу?

– Ничего не скажу, – хмыкнул я, чувствуя, как бесследно уходят легкость и радость бытия. – Можете доказать – доказывайте. Я вам ничем помочь не могу. Слушайте, ребята, шли бы вы отсюда, а? Неохота мне с вами говорить. Ерунду какую-то несете, чего-то приписываете мне… а сами даже удостоверений не предъявили! Может, вы шпана какая-то! Хулиганы!

– А у вас с хулиганами разговор короткий, правда? Рраз! И в челюсть! Рраз! И два пальца сломаны!

– И так можно, – холодно подтвердил я, зашнуровывая вторую кроссовку. – Так у вас есть чего предъявить? Нет? Тогда позвольте с вами распрощаться!

– Слышь, хорош блатовать! – рыкнул молчавший до сих пор Рыльский. – Ты что считаешь, раз ты известный писатель, на тебя управы нет? Хачиков покрошил? Мажоров долбил? «Хулиганку» на себя уже навесил! Думаешь, не сможем тебя закрыть? Да ты просто придурок, если так думаешь! Щас тебе железные браслетики навешу, и пойдешь ты, как миленький, и даже не пикнешь! А пикнешь – я тебе башку оторву, тыковку твою безмозглую!

– А сможешь? – нехорошо оскалился я. – Кишка не тонка?

– А смогу! – неожиданно легко, одним стремительным движением поднялся Рыльский. – Ну-ка, руки протянул!

Он шагнул ко мне и мгновенно выбросил руку, пытаясь схватить меня за плечо. Я ожидал чего-то подобного и, перехватив руку, вывернул ее, закручивая по спирали, а затем с подворотом, приподняв, – метнул здоровенную тушу в воду!

Брызги во все стороны! Яростный рев и мат!

– Вы тоже попробуете или как? – спросил я у толстяка, внимательно следя за тем, как мокрый Рыльский лезет на берег.

– Или как, – ухмыльнулся Кузовлев. – Говорил я тебе, Семен, не надо было пробовать! Хорошо хоть, документы мне отдал!

– Вот сволочь! – на удивление беззлобно сказал Рыльский (я ждал, что он бросится в драку, но… нет) и стал раздеваться. Снял штаны, отжал из них воду, повесил сушиться на куст шиповника. Потом то же самое проделал с рубахой и остальным барахлом – кроме трусов. Отжатые трусы он надел сразу.

– Это ты ментов убил! – вдруг мрачно, без всякого перехода заявил Рыльский. – Я знаю, чувствую это!

У меня внутри все захолодело – вот оно! Если кто-то один догадался, значит, это могут сделать и другие!

– Еще что придумаете? – холодно спросил я.

– Сдайся, и тебе будет снисхождение! – как-то неуверенно продолжил Рыльский.

Я не удержался, захохотал, и оба мента неодобрительно на меня посмотрели, а Рыльский так же хмуро спросил:

– Чего ржешь-то?