1971. Восхождение

Я блокирую руку с ножом своей левой рукой и правой бью в горло противника – и не просто бью, а так, чтобы двумя пальцами зацепить его трахею и вырвать к чертовой матери! Это непросто, надо суметь как следует попасть… но я попадаю. Противник стоит на ногах, но из его глотки бьет фонтан крови, пробиваясь между зажавшими горло черными пальцами с белой ладонью. Мне почему-то именно это бросилось в глаза – пальцы сверху черные, а подушечки и ладонь – белые. Глупо, конечно, но в такие моменты бросается в глаза вот такое… непривычное.

Грохнул выстрел, и рядом со мной из бордюрного камня выскочила искра. По мне бьют! Или по копу? Коп жив, он уже достал свой дурацкий ствол и взводит курок. Но пока он взведет его – нас нахрен расстреляют! И я прыгаю ко все еще стоящему на ногах, но уже мертвому негру, выворачиваю у него из руки нож и, прикрываясь его телом, бросаю выкидуху в стрелка, благо что он рядом, метров в семи от нас. Нож входит тому в шейную впадину, можно сказать, – в горло. Целил-то я в грудь, но он наклонился (к моему удовлетворению и к своей беде), вот и попал ему чуть выше груди. Хорошо!

Трое остальных тоже начали палить – двое в толстяка, который довольно грамотно укрылся за дверцей машины и капотом и расчетливо огрызался одиночными выстрелами (впрочем, абсолютно без толку, безбожно мазал), третий все-таки решил добить рыжего и соответственно меня – тем более что я уже ничем не укрыт. Первый мой противник и второй – уже повалились на мостовую и не служили для меня надежным укрытием.

Открыл огонь и рыжий, но то ли из-за того, что стрелял он с земли, то ли потому, что был ранен, – толку от него было столько же, сколько от толстого напарника.

И тогда я решился – бросился ко второму парню, выхватил у него из руки пистолет (кстати, между прочим – кольт 1911! Никелированный!) и начал стрелять.

Первым же выстрелом я уложил того кадра, что палил в нас с рыжим, – вышиб ему мозги. Я ведь снайпер, куда целюсь – туда и попадаю.

Еще двумя выстрелами свалил противников толстяка. Его, кстати, за время перестрелки, похоже, успели ранить – я слышал, как он охнул и простонал: «Черт побери! Они меня достали, Джек!»

Последнего из нападавших я свалил уже тогда, когда он бросился бежать, выпустив в нашу сторону (в белый свет, как в копеечку, если не считать результатом разбитый рекламный щит) оставшиеся пули из своего магазина. Я попал ему в зад – прямо в центр, в самый анус. Если не сдохнет, то жить теперь будет очень трудно и, мне кажется, – проживет недолго. И это хорошо. Очень уж я не люблю всяческую шпану, особенно ту, что покушается на целостность моих кожных покровов. Латинос завопил, задергался на тротуаре, заливая его темной жидкостью, а я уже обернулся к рыжему копу, чтобы посмотреть – живой он или уже откинулся. Он мне очень был нужен живым. Очень! Кто подтвердит, что это не я перемочил копов и черных бандитов?

Рыжий был жив и вполне даже бодр – он матерился, называя противников различными нехорошими именами и названиями, постоянно поминая их черные зады. Похоже, что я столкнулся с копом, который очень не любит черных. Впрочем – понятно почему.

– Ты как? Как дела? – спросил я и нагнулся над полицейским, рассматривая порез в его рубахе. – Легкое вроде не задето. Пузырей на губах нет, крови нет – значит, не попал.

– Ты врач? – простонал мой собеседник. – Я в норме, плечо проколол, сука! Посмотри, что с напарником! А я вызову помощь!

И я пошел к толстяку. Вот тому и правда досталось. Он получил две пули довольно-таки приличного калибра – одна перебила ему голень, вторая – вошла в ключицу. Он был в сознании, но дышал тяжело и, похоже, не вполне понимал, что с ним происходит. Типа «поплыл». Из ноги хлестала кровь, из раны торчали белые кусочки кости, потому я тут же выдернул у него из штанов ремень и перетянул ногу выше раны – на полчаса хватит, а там «Скорая» приедет, решат вопрос.

С ключицей было и сложнее, и проще – пуля прошла навылет, вырвав приличный кусок мяса из спины. Все, что я мог сделать, – это снять с себя рубаху и перетянуть рану наискосок, через подмышку, чтобы хоть как-то утихомирить поток крови. Если «Скорая» не приедет в ближайшие пятнадцать-двадцать минут – ему конец. Просто истечет кровью. О чем я и сообщил рыжему напарнику.

К тому времени, как я закончил импровизированную перевязку, – коп уже потерял сознание, а я сидел над ним и ждал, когда же наконец приедет чертов реанимобиль.

Он приехал через пятнадцать минут, но раньше его приехали штук пять полицейских машин – завывая сиренами, сверкая яркими огнями. Все закрутилось, завертелось, а я все сидел и сидел, зажимая рану толстого копа, и думал – чем же кончится вся эта бодяга.

А еще – как замечательно я умею попадать в неприятности, чтобы из них героически выкручиваться. Карма у меня такая, точно! Как там сказано? «Кого бог любит – того испытывает»! Ага… любит он меня испытывать, ох как любит!

Глава 8

Мурыжили меня до самого утра. Опрашивали, допрашивали – хорошо, что я знаю язык, а еще лучше – что у меня с собой был паспорт.