1971

– Готов! Всегда готов! – усмехнулся я, с облегчением думая о том, что лучше просидеть за столом на корпоративе, чем лежать в номере, заложив руки за голову и смотреть в потолок.

– Вот и славно! Ждем тебя завтра! Адье, мусье!

Махров бросил трубку, не дожидаясь ответа, и я секунды три вслушивался в короткие гудки, будто надеялся услышать еще что-нибудь. Сегодня лягу пораньше, чтобы время быстрее шло, завтра встану попозже, с той же целью, – до вечера время и пройдет. Дома я никогда не скучал. Если не писал роман – шел в тир или в спортзал. А если не писал, не шел – была Зина, и с ней мы проводили время гораздо приятнее, чем провожу его здесь и сейчас. А тут…

Вот вроде что такого – на корпоратив пригласили, всего-навсего, что я, корпоративов не видал? Или за столом не сиживал? А настроение все-таки улучшилось. Прямо так нормально поправилось! Я даже включил телевизор и стал щелкать каналами.

Нащелкал старый фильм «Волга-Волга» и на безрыбье стал смотреть эту хрень. М-да… когда-то ведь я смеялся во время просмотра этой киношки – как и весь наш народ. Ну так забавно все казалось, так смешно! А какую страну показывали – сплошные дворцы, а в них – молодые красивые люди, девушки и юноши, и все – в белом! Не жизнь, а малина! Если только забыть, что фильм вышел в 1938 году…

Я не сталинист. Но и не оголтелый либерал, рассказывающий, что Сталин убил 300 миллионов советских граждан, и минимум половину из них лично. Но к репрессиям у меня очень даже отрицательное отношение. Да и разве оно может быть другим? Когда уничтожали троцкистов и предателей, столько народу подушили… Нет, не 300 миллионов, и не ел Сталин младенцев. Но сотни тысяч пострадавших – это тоже результат. Напрасно пострадавших, я имею в виду. Невинно. Как и мой прадед…

На фильме я и уснул. Когда проснулся – на экране телевизора стрекотал «белый шум», я встал, выключил аппарат, щелкнул выключателем лампы над кроватью и снова заснул. Солдат умеет спать в запас, а я солдат. «Старый солдат, не знающий слов любви».

Проснулся в восемь утра, с полчаса валялся, потягиваясь и почесываясь. Затем встал и пошел в ванную. В ванной принял душ, а пока принимал – постирал трусы и носки. У меня всего одна сменная пара, не знаю, сколько тут придется задержаться. Да и таскать с собой грязное белье как-то стремно. Вот не сообразил прикупить в «Березке» импортных трусов типа боксерок – здешние «колхозные» трусиля меня просто раздражают, хотя я к ним уже и почти привык. Зине зато не забыл купить и французских лифчиков, и узких трусиков, благо, что размеры я помню. Зина называла, а я ведь ничего не забываю.

Когда покупал, продавщицы слегка приуныли, но только слегка – само собой, неужели у маститого писателя-фантаста не имеется жены или подруги? Он же не какой-нибудь… этот самый! Дело не в наличии подруги, а в умении ее обойти! Захомутать мужика!

За сборами и прошло все утро – под телевизионное бормотание. Послушал утренние новости, ничего интересного не услышал, собрался и вышел из номера, прихватив с собой бутылку виски из «Березки», палку сервелата, конфеты ассорти, а для женщин – бутылку ликера в красивой бутылке.

К издательству добрался как раз к двенадцати часам, пробежал мимо старушки-вахтерши, не обратившей на меня никакого внимания (зачем она вообще тут сидит?!), и ровно в двенадцать сидел в кабинете Махрова.

Кабинет был большим, так что столы накрыли здесь. Всего за столами уселись двадцать человек, считая и меня, большинство – женщины. Редакторы, бухгалтерия, ну и остальные, имеющие отношение непосредственно к работе издательства – не весь коллектив, но именно те, кто постоянно обитает на этом этаже.

Во главе стола директор, рядом с ним Махров, рядом с Махровым я. Ну и дальше – как кто уселся. Леночка, как я и ожидал, устроилась рядом со мной, и, честно сказать, меня это слегка напрягало. Женщины, когда они под градусом, могут выкинуть такой номер, что потом… в общем, теперь я пожалел, что сюда пришел. Ничем хорошим это кончиться не могло. Скорее всего.

Мою колбасу порезали на ломтики и наделали бутербродов, виски поставили поближе к мужчинам, а ликера хватило женщинам как раз разлить по пятьдесят граммов – ну так, для пробы. Спиртного хватало – и шампанское, и сухое вино, и водка – все было. Да и угощение тоже не подкачало. Женщины сделали селедку под шубой, напекли пирожков, наделали тарталеток, все принесли с собой то, что сумели приготовить. А сумели вполне неплохо, и я это оценил совсем вскорости.

Непьющих не было – кроме меня. Но меня никто не заставлял и не говорил глупостей вроде: «Да ты обижаешь! Как ты можешь не пить со всеми!» Меня будто бы охраняла некая аура человека не от мира сего – писателя-фантаста. Должна же быть у меня какая-то придурь? Вот, например, такая – не пью я совсем, и всё тут! Отвалите!