1971

Я ожидал каких-то политических лозунгов в честь Первого мая, помня политизированность советских граждан. Но никакой особой политики не было. Директор поднял тост, поздравил всех с праздником и с ухмылкой сказал, что всех присутствующих ждет завтра возле издательства в восемь утра – без опоздания. И что, если кто-то будет страдать с похмелья, мы здоровье ему быстренько поправим. Все заулыбались, зашумели, женщины стали ехидно спрашивать, каким образом поправят здоровье похмельным мужикам, а потом все выпили и начали радостно закусывать, да так, что приятно было посмотреть на здоровых и веселых людей, с таким удовольствием отдающих должное вкусной еде.

Трудно сидеть трезвым в компании, в которой не осталось ни одного трезвого человека, кроме тебя. Особенно если некая девушка, приходящая к тебе во снах, прижимается бедром, трется о тебя, а потом начинает незаметно для всех поглаживать тебе ляжку, переходя все выше и выше. Тут и кусок в горло не полезет, а тот, что полез, назад выпрыгнет!

Нет, такой прыти я от современной девушки не ожидал. Говорили, что в этом времени девушки были едва ли не монашки, да? Ага, ага… рассказывайте кому-нибудь другому! Только не мне!

Когда подпили, начали петь песни. Русские песни. Что только не пели! И «Черный ворон», и «Шумел камыш». И эстрадные песни пели – громко, задорно, с выражением!

Я тоже подтягивал и настолько увлекся, что, когда ручка Леночки дотянулась все-таки, куда хотела, – едва не подскочил на месте и постарался отодвинуться от этой агрессорши как можно дальше.

А потом включили проигрыватель, и понеслись танцы – благо, что позволял это делать здоровенный кабинет Махрова. Мужики, коих меньшинство, были нарасхват, и в первую очередь – я, ибо выделялся на фоне поддатых и довольно-таки худосочных и бледных здешних мужчин своими габаритами и твердостью мускулов. Леночка, само собой, была первоочередной партнершей, но ее оттеснила девица из бухгалтерии, сопевшая и прижимавшаяся ко мне так, что я опасался – она почувствует, что я вообще-то уже готов к… хм… любви! Впрочем, она все-таки почувствовала, потому что тихо предложила пойти подышать воздухом на балкончик для курения. Был у них такой – если пройти через Ленинскую комнату. Я даже заколебался – а правда, не пройти ли? Что-то я так неслабо возбудился, а девушка сочная, красивая, и, как я вижу, замужем, а значит, посягательств на мою свободу не будет. Но тут ее решительно оттеснила Леночка, смерив ее таким взглядом, что я побоялся – подерутся еще, не дай бог! Нет хуже зрелища, чем дерущиеся пьяные девки. Волосы летят клочьями, юбки задраны выше талии, обнажая все что надо и что не надо. Визжат, плюются, матерятся, как грузчики, – что хорошего? Особенно если дерутся из-за тебя, как собаки из-за куска подтухшего мяса. Нет уж, не буду этим куском!

Приспичило мне в туалет, и я отвел Леночку к столу, усадил, приказав дожидаться меня здесь. И рванул в коридор, прикрыв за собой дверь. М-дя… трезвому среди пьяных трудновато! Но не в номере же надо было сидеть?!

Захожу в туалет, делаю свое мелкое дело, умываюсь, глядя в зеркало на свою мужественную солдафонскую физиономию, украшенную шрамом, и брови невольно ползут вверх: а правда, сейчас я и сам вижу – ежик моих волос стал чернее! Точно! Вот зуб даю – чернее! И мешки под глазами пропали… выгляжу ну максимум, с натяжкой, лет на сорок! То-то на меня Леночка запала… я вполне в перечне дичи молоденькой умненькой хищницы – богатый известный писатель, с которого издательство пылинки сдувает (один только бесплатный номер в гостинице чего стоит! Показатель!). Мужик видный, на него все бабы заглядываются, а раз все заглядываются, значит, стоит прибрать его себе! Раз всем-то он так нужен! А скоро в Америку поедет, вообще классно! Кто из знакомых в Америку ездил? Да никто! А он – поедет! Можно эдак невзначай ввернуть в компании друзей: «Мой парень только что вернулся из США. Он известный писатель, фантаст. Его в Штатах издают – книжки нарасхват! Любит меня – просто на руках носит!»

И все девки аж закорючились от зависти! Их так и корежит! Отхватила Ленка жениха, ну и сучка! Ка-анешна… она в издательстве работает, там писатели толкутся! То-то она туда поперлась, продуманная какая!

Еще минут пять постоял у зеркала, зачем-то оттянул веко, заглянул в глаз, как заправский врач. Зачем – сам не знаю. Что я там хотел увидеть? Бесов? Тех, которые в ребро подталкивают. А потом вздохнул и пошел на выход.

Не успел сделать и двух шагов, как сзади на меня набросилось что-то увесистое, упругое, пахнущее нежными духами. Тонкие, но крепкие руки обвились вокруг шеи, упругие груди прижались к спине. Я разжал обхватившие меня руки, повернулся, прокашлялся и начал свою песню про старого пердуна, который не должен… который не может… бла-бла-бла…