1972. ГКЧП

– Легко оскорблять беззащитную девушку. Был бы на моем месте мужчина – ты бы обделался от страху, не стал бы хамить незнакомому человеку. Иди отсюда, импотент чертов, и не приставай к женщинам. Все равно тебе не светит – ни рожи, ни дельного члена не имеешь.

Мужчина остановился, шагнул к Насте, которая так и стояла полуприкрыв глаза, с руками на затылке и занес руку для удара. Настя не шелохнулась – если что, она успеет.

– Петь, ты чего? Прекращай! – второй мужчина уцепил соратника за руку – Свихнулся на своей политике! Это же девка, ты чего?

– Да пошла она на…! Чувырла! – выматерился мужчина, и тогда Настя уже не выдержала. Она шагнула вперед, мгновенно уцепила охальника одной рукой за шею, другой схватила за основание члена как за рукоятку, и легко подняв типа над головой как нетяжелую штангу, сделала несколько шагов и с силой метнула мужчину в воду. Когда Настя его ухватила – завопил благим матом, и так, завывая, пролетел по воздуху метра три, и подняв тучу брызг плюхнулся в воду, сразу же скрывшись с головой и подняв со дна облако мути. Но Настя не остановилась на достигнутом. Она подошла, схватила супостата за ногу и как морковку, выдернула его из воды вниз головой. Укрепилась расставив ноги, и перехватив охальника за лодыжки, стала окунать хулителя "совка" в воду, ласково спрашивая между сеансами погружения – не желает ли он встать на колени, извиниться за свое хамство. Примерно с пятого погружения хам заверил, что готов извиниться, и прямо-таки на коленях, так что Настя отволокла его поближе, на мель, где и приземлила (или лучше сказать приводнила?) на глубине примерно сантиметров тридцать.

– Простите, я не хотел вас оскорбить! Извините великодушно! – пролепетал красный, как рак мужчина, и Настя благосклонно ему кивнула, отпуская ранее допущенные по отношению к ней грехи. Мужчина тут же вскочил, и Настя с усмешкой отметила, что его "хозяйство" точно стало вполовину меньше, съежившись то ли от холода, то ли от испуга.

А еще с усмешкой подумала о том, что скорее всего эти два чудика перед тем как к ней подойти, хорошенько это самое "хозяйство" "подготовили", чтобы выглядеть перед ней настоящими жеребцами.

Это все было настолько забавно, настолько смешно, что Настя решила, что не зря все-таки пошла сюда, на пляж. Вон как весело время-то летит! Эдак и до полуночи дотянет, как нечего делать!

А потом заметила, что все обитатели этого самого нудистского пляжа стоят и смотрят на нее и на мужчин рядом с ней. Кто-то хохочет, кто-то просто с любопытством на лицах наблюдает, а кто-то (и Насте это очень не понравилось) – втихую из-за куста снимает происходящее на телефон. Настя уже знала (и от Карпова, и рассматривая телефоны насильников), что здешние мобильные телефоны обладают такой функцией – делать фото и видеосъемку. И тот факт, что ее снимают – очень Насте не понравился. Она широким шагом подошла к парню, который лихорадочно прятал телефон под одежду, пинком сбросила его с полотенца, на котором тот лежал, и достав из его одежды телефонный аппарат тихо и проникновенно сказала:

– Или ты сейчас удалишь запись, или я разобью телефон на мелкие кусочки. Понял?

– Понял! – парень (ему было лет двадцать пять, мелкий такой сморчок), тут же забегал пальцами по экрану, и Настя видела, как он нашел нужную запись. Сделал еще движение пальцами…

– Есть. Удалил!

– И больше так не делай.

Настя пошла к своей одежде и снова встала в красивую позу, наслаждаясь солнцем и теплым ветром. Стычка ее взбодрила, и ей стало гораздо лучше. Нет лучшего средства от стресса, чем набить морду какому-нибудь негодяю – это тоже Карповское. Шутил, конечно, но сейчас это как никогда – в тему. Тоже его выражение – "в тему". Такие словечки легко прилипают, и сама не замечаешь, как впитываешь жаргонизмы.

Больше к Насте никто не приставал, только поглядывали, и видать – обсуждали. Иногда по берегу проходили люди – одетые и не очень. Часть из них явно слышали про нудистский пляж и решили посмотреть, что он из себя представляет. Шли, и косились по сторонам, все больше на Настю, которая не обращала на них никакого внимания – по крайней мере, так им казалось.

Потом Настя сходила и еще искупалась, потом еще… Начала собираться в город уже тогда, когда солнце практически село за горизонт. Пляж стал полупустым, и по мосту потянулись вереницы обожженных солнцем отдыхающих. Настя не знала, сколько сейчас времени, но по ощущениям – часов девять вечера, не меньше. А может и больше – солнце в июне садится очень и очень поздно.

Оделась – медленно, будто стараясь задержать последние минуты свободы (когда еще попадет на пляж?), и побрела в сторону моста. До него идти по песку полчаса. Далеко ушла по пляжу.