1972. «Союз нерушимый...»

— Как вам в части, касающейся творческой интеллигенции? — спросил Шелепин, взглянув на просматривающего какие-то бумаги Семичастного.

— Обычно — пожал я плечами — Как и всегда. Творческая интеллигенция должна поддержать власть в начинаниях, и все такое прочее. Слышали, видели.

— Так поддержат? — усмехнулся Шелепин.

— Не-а… — тоже усмехнулся я — Как там сказал товарищ Ленин про интеллигенцию? Она не соль земли…

— А как у вас с этим обстоит дело? Ну…в будущем? С творческой интеллигенцией? Мы, кстати сказать, на эту тему не очень-то разговаривали. И вы нам ничего конкретного не писали. Вы вот сейчас небось гадаете — зачем вас вызвали? С какой стати дали прочитать доклад? Который видел строго ограниченный круг людей.

— Да, с какой стати? — с готовностью откликнулся я — Конечно, я ваш советник, но…неужели от меня требуется править ваш доклад? Да кто я такой, чтобы ТАКОЕ делать?

— Ну во-первых, вы не просто советник, не прибедняйтесь. Вас это не красит. Не надо строить из себя сиротинушку. Вы особо доверенное лицо, облеченное такой властью, какой нет у многих государственных деятелей. И это прекрасно знаете. А вызвали вас именно потому, что в отношении творческой интеллигенции у нас имеется пробел в знаниях. Вы никак и никогда не указывали в своих докладах о том, как вела себя творческая интеллигенция в последние годы перед развалом Союза, и после этого развала. Поддерживала ли она существующую власть, а если поддерживала — каким способом власть добилась поддержки, ведь идеологическая составляющая в отношениях власти с интеллигенцией сошла на нет.

— Хмм…я мог бы и написать на эту тему — хмыкнул я — Стоило меня тащить сюда, тратить ваше время?

— Ты что, не с той ноги встал? — буркнул Семичастный, сдвинув брови — Тебя спрашивают, значит, отвечай! Напишешь! Когда домой приедешь! А пока — рассказывай все как есть!

— Да рассказывать особо-то и нечего — вздохнул я, и скривился — Мне даже говорить на эту тему неприятно. Но да ладно. Начну с писателей. Власть в моем времени на писателей клала с прибором. То, что советская власть тетешкает, облизывает каждого, даже самого завалященького писателя — для меня просто что-то запредельное. Государство платит невероятные деньги за книги, которые даже в сортире на горшке читать и то не хочется! Знаете, почему я так поднялся в вашем времени на своих книгах?

— И почему? — усмехнулся Семичастный.

— Потому, меня жизнь научила писать, потому, что в моем времени писатели выживают только за счет умения заинтересовать читателя! Потому что мы брошены государством на произвол судьбы! Почему-то считается, что главное для пропаганды это телевидение и кино, а книги — это никому не нужный архаизм. Официально так не говорят, да, но судя по поведению высшего руководства страны именно так дело и обстоит. Они считают, что их электорат книг не читает!

— Кто?! Элек…кто? — недоуменно поднял брови Семичастный.

— Народ. Избиратели — усмехнулся я — В отличие от советского народа, единого, как один человек и выбирающего того, кого ему прикажут выбрать (Семичастный нахмурился, Шелепин затвердел лицом), в моем мире того же президента на самом деле выбирают. И могут выбрать совсем не того, кого надо для страны. И потому власть, выдвинувшая своего кандидата на выборах борется за каждый голос электората. И считается, что этот самый электорат ни хрена ничего не читает! Он только смотрит телевизор и ходит в кинотеатры! А потому — надо поддерживать телеканалы и кинопроизводство. Но не писателей. Писатели в две тысячи восемнадцатом году практически нищеброды. Профессиональных писателей, живущих на гонорары очень малое количество. Большинство где-то работает, а романы пишет в свободное от этой самой работы время. И честно сказать — не особо старается писать. Для большинства — это просто хобби, и небольшая прибавка к зарплате или пенсии. Как у меня, к примеру. Нас приучили выживать, и потому попав в тепличные условия советского времени, я буквально зафонтанировал высококачественными романами! Которые были благодарно приняты читателями всего мира. Тот, кто не умеет писать, тот, чьи романы в моем времени не востребованы — не выживают как писатели. Перестают писать. Или продолжают писать «в стол», матеря тупых читателей, не понимающих гениальности данного автора.

— И что, нет никаких премий? Ничего такого нет от государства? — недоверчиво спросил Семичастный — Ну хоть как-то ведь должно государство влиять на литературу!

— Никак не влияет. И никаких премий! — криво усмехнулся я — Вообще-то для большинства моих коллег и для меня лично — это больная тема. Вот хоть убей — я не понимаю, ну почему, почему у государства такое скотское отношение к писателям?! Ведь не дураки же нами правят, совсем не дураки! Но! Они выделяют гранты каким-то дурацким театрам, дают безвозвратных денег продюсерам, режиссерам абсолютно тупых, и даже антигосударственных фильмов! Огромных денег дают, из того же министерства культуры! Наших денег, взятых у народа в качестве налогов! Зачем?! Почему?! Коррупция?! Откаты?!