1972. «Союз нерушимый...»

— Знаете…я против гонений на пастернаков и солженицыных, вы это знаете. Но все-таки какая-никакая цензура нужна. И нужно нечто среднее между абсолютным равнодушием государства и безудержной поддержкой так называемой интеллигенции. И нельзя отдавать весь издательский бизнес в руки частного капитала. Это дурно заканчивается, проверено годами. Советская власть всегда поддерживала интеллигенцию, давала ей столько всего, что…честно сказать, я не знаю — за что им все это давали. Я когда жил в Доме творчества насмотрелся на эту «соль земли». Честно сказать — восемьдесят процентов тех, кто там был — гнать поганой метлой, а не книжки их издавать. Жалкие интриганы, которые только и смотрят, обсуждают — кто больше премий и званий получил, да на какой машине ездит. Пауки в банке. Ладно…завершая, скажу: опираться нужно не на так называемую интеллигенцию, насквозь прогнувшую и вечно оппозиционную, а на инженерно-технических работников! Ученых! Педагогов, которые воспитывают молодежь! Врачей! Вот кого нужно поднимать! Вот кто наша элита, цвет нации! А не клоуны, развлекающие народ! Актеры да певцы. Комедианты, почему-то считающиеся элитой. Нужно прекращать практику поддержки бездарностей, получающих деньги только за то, что его книга идеологически выдержана. Это рыбы-прилипалы, которые плывут туда, куда поплыл их хозяин, и питающиеся крошками с его стола. Если книги неинтересны, если их не покупают — будь они хоть трижды идеологически выдержаны, гнать автора поганой метлой! Другой вопрос — что надо аккуратно наставлять авторов, чтобы они писали не только интересно, востребовано, но еще и в нужном контексте! Вот для того и нужна правильная, дельная цензура. Без перехлестов и глупости, как в случае с Пастернаком и Бродским. Думаю, что в рамках министерства культуры должен быть создан комитет, занимающийся этим вопросом.

— Так и занимаются уже… — вздохнул Семичастный — То ты требуешь ослабить узду, то хочешь цензуры…тебя не поймешь.

— Да что тут понимать?! Тут только и можно сказать: «Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет!» Вот что такое сейчас советская цензура! Суслов, больше похожий на ожившую мумию фараона — вот ваша цензура! Разве Суслов должен определять — что издавать, а что нет, что показывать, а что нет?! Да от его присутствия молоко скисает!

Шелепин и Семичастный заулыбались, а я продолжил:

— Вон, Махров — пускай создает специальный комитет, подберет в него дельных людей, которые и не воруют и взяток не берут (Только секретарш на столах раскладывают! — хохотнул Семичастный), они и будут определять — кому издаваться, а кому нет! И ему на подпись! И так же фильмы! И создать черный список бездарей! Да, будут ошибки, да, будут просчеты, но не ошибается тот, кто не работает! И вообще нужно разработать максимально четкие критерии, по которым цензор станет определять ценность представленного ему материала. Направить его мысль!

— Вот вы этим и займетесь! Критериями! — поймал меня Шелепин.

— Инициатива наказуема! — хохотнул Семичастный.

— У нас говорили: инициатива имеет инициатора — уныло буркнул я, и добавил, скривив губы — насчет секретарш на столах, а что, лучше если секретари на столах? Будем радоваться, что у наших чиновников нормальная ориентация. Хе хе…

— Тьфу! — сморщился Семичастный — нам только этого не хватало! Секретарей на столах! Ладно, Карпов, ситуация ясна. Будем думать.

— Да, спасибо за информацию, она была ценной — задумчиво сказал Шелепин — Учтем. Можете быть свободны. Работайте, Михаил Семенович!

И я отправился работать.

* * *

— Может еще денек подождать? Может я еще не готов?

— Володя, хватит трусить! Это совсем не больно!

— Ага…иглы-то вон какие! Они до самого сердца достанут! Может ты задумал меня убить?

— Если бы я задумал тебя убить, то вначале привязал бы к столу, хорошенько попытал, чтобы узнать твои новые стихи и сочинить на них песни, и только потом убил бы. А так — какой мне гешефт от твоей безвременной кончины?

— А может ты патологический маньяк! Может тебе всласть мучить актеров! Может ты не любишь актеров!

— А я и не люблю актеров. Но не настолько, чтобы убивать их таким экзотическим способом. Все, хватит болтовни! Расслабься и лежи тихо!

И я приступил к делу. Иглы и правда втыкаются совсем не больно — ощущается лишь что-то вроде электрического разряда. Главное — попасть в нужную точку. А в мышцах так и вообще нет нервных окончаний — коли, сколько душеньке угодно!

Особого проку в иглоукалывании нет — чисто укрепляющее и все такое. Иммунитет повышает, расслабляет, снимает усталость и напряжение. А мне сейчас и нужно, чтобы снялось напряжение. И только потом…