1978, Предварительный заезд

Я вручил ему листок, а он, нацепив на нос очки, принялся рассматривать его поверх оправы. По его подбородку стекали капли.

- Боже мой, - сказал он, наконец сняв очки и вытирая лицо ладонью.

- Какие-то дурацкие закорючки. И что это значит?

- Не знаю.

Малкольм взглянул на часы и, как мне показалось, принял некое решение. Залпом допив водку, он торопливо поставил стакан на столик.

- Ладно, парни, мне пора идти. - Он взял листок и собрался положить его в карман пиджака.

- Я бы предпочел на воемя оставить его у себя, - мягко сказал я, если вы, конечно, не возражаете.

- Чего ради? - Он закрыл бумагу ладонью.

- Хочу попытаться расшифровать надпись на обратной стороне.

- Но какой в этом смысл?

- Мне бы очень хотелось узнать, кому вы дали этот листок в Англии…

И что он на нем записал.

Малкольм продолжал колебаться. Йен с усилием поднялся на ноги и налил себе еще «Экстры».

- Отдай ты ему эту бумажонку, Малкольм, - раздраженно вмешался он.

- На кой дьявол она тебе сдалась?

Херрик увидел три пары глаз, вопросительно рассматривавших его, и неохотно вынул руку из кармана.

- Черт побери, это не доведет тебя до добра, парень. - В его голосе явственно прозвучала угроза.

- Неважно, - ответил я, убирая записку, - это просто интересно, вам не кажется? Вы писали на этой странице в Бергли… Но не сказали мне, что вы были на этих соревнованиях. Я был удивлен тем, что вы ни слова не сказали об этом. И я еще больше удивился, узнав, что на самом деле вы там были.

- Ну и что из того? Я репортер и приезжал писать о соревнованиях.

- Для «Уотч»? Я считал, что вы иностранный корреспондент, а не спортивный обозреватель.

- Вот что, парень… - Мускулы на могучей шее журналиста напряглись. - К чему ты клонишь?

- Клоню я вот к чему. Вы знали… знали с самого начала… что я приехал сюда кое-что выяснить. И все время пытались сделать так, чтобы я заблудился в тумане… или оказался в морге.

Стивен и Йен раскрыли рты.

- Бредятина! - воскликнул Малкольм.

- А вы умеете водить тягач с прицепом?

Он ответил мне взглядом, полным ненависти, за которой скрывалось какое-то решение.

- Обед в «Арагви»… - продолжал я. - Вы приглашали… Рядом с нами все время сидели два человека. Напротив меня. Два часа лицом к лицу.

После этого они всегда могли бы меня узнать. Вы забрали у меня очки, и все увидели, что без них я беспомощен. Когда мы вышли из ресторана, на меня на улице Горького набросились двое мужчин… Они пытались сбить с меня очки и затащить в автомобиль. На них были вязаные подшлемники, но я очень четко разглядел их темные нерусские глаза. И я задумался: кто мог знать, что я именно в это время один пойду по улице Горького?

- Все, что ты наговорил, парень, просто куча лошадиного дерьма. Если ты будешь продолжать в том же духе, то тебе светит или игла, или смерть в психушке.

Малкольм был явно разгневан, но уверенности в себе не потерял. Он не мог представить, что мне удастся попасть в яблочко.

- Теперь поговорим о факсе, - сказал я, - и о вашем информаторе. Я абсолютно уверен, что, когда для меня пришло очень длинное сообщение, вы сразу же узнали об этом. Я немедленно отправился в посольство, проехал большую часть пути на такси и попал в засаду. Под мостом меня поджидали двое мужчин. Я спасся только по иронии судьбы… Но когда я пришел в себя, то первым делом задумался: кто мог знать, что я должен выйти на улицу?

- Да пол-Москвы, - грубо оборвал меня Малкольм.

- Я знал, - с подчеркнутой беспристрастностью поддержал его Йен.

- Конечно! - агрессивно заявил журналист. - Йен знал, что мы собираемся обедать в «Арагви». Йен знал, что ты собираешься к Кропоткину на ипподром: ты нам обоим сказал это, когда мы были у Оливера. Так какого черта ты не обвиняешь во всем этом Йена? Ты, парень, не иначе как стукнулся башкой! Если ты немедленно не попросишь прощения, я привлеку тебя к ответственности за клевету!

Тут он снова посмотрел на часы, внезапно решил пересмотреть свой ультиматум и встал.

- Я не собираюсь больше торчать здесь и слушать бредни этого проклятого наркомана.

- Йен помогал мне. А вы только настаивали, чтобы я возвращался домой, - остановил его я.

- Ради твоего же добра!

- Этого недостаточно! - взволновано воскликнул Йен. - Рэндолл…

Все это, конечно, возможно, но выводы вы, похоже, сделали неверные.

- Я не собираюсь доказывать все это в суде, - возразил я. - Я лишь хотел рассказать Малкольму все, что знаю. Этого достаточно. Если любопытный сосед знает, что вы собираетесь ограбить банк, и предупреждает вас об этом, то лишь дурак не изменит своих намерений. Так что можете считать меня этим любопытным соседом… Хотя то, что задумал Малкольм, куда хуже, чем ограбление банка.

- И что же это? - спросил Йен.

- Массовое убийство во время Олимпийских игр.

На сей раз реакция Малкольма убедила Йена и Стивена в моей правоте.

От потрясения его лицо стало белым как полотно, лишь на носу и щеках проступал красноватый узор лопнувших сосудов. У Херрика перехватило дыхание: он раскрыл рот, но не смог издать ни звука. Глаза были полны недоверия и ужаса. Мне все-таки удалось разрушить броню его самоуверенности.