1979, Твердая рука

Я взял книгу и раскрыл ее. На форзаце кто-то черными чернилами написал:

«Джон Вайкинг». Почерк был твердый и отчетливый.

- Я не знаю, - сказала Льюис, предвосхитив мой очередной вопрос, - написал ли это Ники или кто-то другой.

- А Дженни знает?

- Она не видела книгу. В то время она уехала с Тоби в Йоркшир.

Дженни вместе с Тоби. Дженни вместе с Эшем. Бог ты мой, подумал я, чего еще можно было ждать. Она ушла, она ушла, она тебе больше не принадлежит, вы разведены. И я не был один, во всяком случае, совсем один.

- У вас очень усталый вид, - заметила Льюис. Я смутился.

- Есть немного.

Я полистал страницы, легонько постучав по ним большим пальцем. Это была, как и следовало ожидать, книга о навигации на море и воздухоплавании с чертежами и диаграммами. Непонятные мне подсчеты, секстанты и описание течений.

Никаких заметок на полях я в ней не обнаружил, за исключением формулы из букв и цифр, написанной теми же чернилами на обороте задней обложки.

+

Подъем = 22,024xVхРх(1/T1 - 1/T2)

Я показал формулу Льюис.

- Как по-вашему, это что-нибудь значит? Чарльз говорит, что у вас диплом по математике. Она немного нахмурилась.

- Ники требовался калькулятор, чтобы сложить два плюс два.

Однако он отлично справился, когда пришлось складывать две и десять тысяч, мелькнуло у меня в голове.

- Хм-м, - проговорила она. - Подъем равен 22.024, время объема, время сжатия, время… Мне кажется, здесь идет речь об изменениях температуры. Я этим никогда не занималась. Лучше обратитесь к физикам.

- Но это имеет отношение к навигации? - спросил я.

Она сосредоточилась. Я обратил внимание, как напряглись ее лицевые мускулы, пока она пыталась разобраться в формуле. Она не только хороша собой, но и быстро соображает, решил я.

- Забавно, - произнесла она наконец. - Но я думало, в этой формуле говорится, сколько всего вы сможете поднять на аэростате.

- Значит, тут имеется в виду дирижабль? - задумчиво сказал я.

- Это зависит от того, что означает 22.024, - ответила она. - И особенно важно, - добавила Льюис, - что конкретно подразумевается в уравнении.

- Я лучше разбираюсь в том, кто может победить в три тридцать.

Она посмотрела на часы.

- Вы опоздали на целых три часа. Завтра они покажут то же самое время.

Льюис откинулась в кресле и вернула мне книгу.

- Вряд ли это вам поможет, - проговорила она. - Но, по-моему, вы желаете узнать о Ники хоть что-нибудь.

- Это может мне очень помочь. Заранее никогда не знаешь.

- Но как?

- Книга принадлежит Джону Вайкингу. А Джон Вайкинг может быть знаком с Ники Эшем.

- Но вы-то не знакомы с Джоном Вайкингом.

- Нет… - согласился я. - Но он специалист по аэростатам. А я знаю кое-кого, кто разбирается в аэростатах И, ручаюсь, мир любителей аэростатов невелик, как и мир любителей скачек.

Она взглянула на кипу открыток, а затем вновь на книгу. И неторопливо проронила:

- Я верю, что так или иначе вы его найдете. Я отвернулся от нее, поглядев куда-то вдаль.

- Дженни утверждает, что вы не уступите и не бросите дела.

Я чуть заметно улыбнулся.

- Вы цитируете ее слова?

Нет. - Я почувствовал изумление Льюис. - Упрямый, эгоистичный и твердо решивший идти своим путем.

- Недалеко от истины. - Я постучал по книге. - Вы можете мне ее оставить?

- Конечно.

- Благодарю.

Мы обменялись взглядами. Это было естественно для людей нашего возраста и разного пола, сидящих в спокойной, уютной квартире на исходе апрельского дня.

Она уловила изменившееся выражение моего лица и угадала ход моих мыслей.

- Когда-нибудь в другой раз, - суховато заметила она.

- А сколько еще времени вы будете жить вместе с Дженни?

- Неужели для вас это что-нибудь значит? - спросила она.

- М-м-м…

- Она считает вас твердым как кремень. Она говорит, что сталь - пушинка по сравнению с вами.

Я подумал о страхе, горечи презрения к себе и покачал головой.

- Ну а я сейчас вижу, - по-прежнему неторопливо заметила она, - человека, который всеми силами старается быть вежливым с незваной гостьей.

- Я вас приглашал, - возразил я. - И со мной все в порядке.

Однако она поднялась, и я встал вслед за ней.

- Надеюсь, вы привязаны к вашей тетушке, - проговорил я.

- Я ее обожаю.

Она холодно, довольно иронически улыбнулась мне. Впрочем, в ее улыбке угадывалось также и удивление.

- До свидания, Сид.

- До свидания, Льюис.

Когда она ушла, я включил одну или две настольные лампы - за окнами начало смеркаться. Напил виски. Посмотрел на бледную связку сосисок в холодильнике, но не стал их готовить.

Больше никто не явится, подумал я. Но каждый из гостей оставил здесь свою тень, особенно Льюис. Да, никто больше не явится, но он будет со Мной, как и в Париже… Тревор Динсгейт. И никуда от него не скрыться. Он неотступно напоминает мне о том, о чем бы я предпочел забыть.

Немного погодя я сбросил брюки и рубашку, надел короткий синий халат и на время расстался с протезом. Сейчас мне действительно было больно его снимать.

Но я решил не придавать этому значения.