1979, Твердая рука

- Вы мистер Холли? - осведомился Ливингстон, и мы пожали друг другу руки.

- Мистер Армадейл звонил мне и объяснил, чего вы хотите. Я думаю, что сумею вам помочь. Да, скорее всего мне это удастся. Идемте, идемте, вот сюда.

Он торопливо засеменил, и я пошел вслед за ним. Ливингстон постоянно оглядывался, желая убедиться, что я не отстал и не свернул в сторону. Мне показалось, что это врожденная предосторожность плохо ориентирующегося человека, однако здание и правда состояло из лабиринта проходов с застекленными стенами, где беспорядочно чередовались комнаты и зимние сады. - Тут все время достраивают, и помещение разрастается, - отозвался он в ответ на мое замечание.

- Ну, вот мы и пришли. - Он ввел меня в большую лабораторию, зажатую с одной стороны стеклянной стеной, с другой - зимним садом, а с третьей - еще одной лабораторией. - Это экспериментальный отдел, - пояснил он, указав жестом на обе комнаты. - Многие лаборатории производят вакцины для продажи, но здесь мы изобретаем новые.

- И воскрешаете старые? - спросил я. Он кольнул меня понимающим взглядом.

- Конечно, нет. Я полагаю, вы пришли сюда получить информацию, а не обвинять нас в халатности.

- Простите, - сказал я, пытаясь его задобрить. - Вы совершенно правы.

- Тогда ладно. Задавайте ваши вопросы.

- А, да. Как могла лошадиная сыворотка, которую вы использовали в пятидесятых годах, вызвать свиное рожистое воспаление?

- Да, вопрос по существу, - ответил он. - Я буду краток. Мы опубликовали об этом статью. Конечно, все случилось задолго до того, как я занялся исследованиями. Но я слышал об этом. Да. Ну, что же, вполне возможно. Такое случалось. Хотя и не должно было. Явный просчет, элементарная небрежность, вы так не считаете? Я ненавижу небрежность. Просто ненавижу.

Наверное, так и надо, подумал я. В его деле небрежность способна привести к роковым ошибкам.

- Вам что-нибудь известно о производстве сыворотки от рожистых воспалений?

- спросил он.

- Вы могли бы написать об этом на ногте большого пальца.

- А, - произнес он. - Тогда я буду объяснять вам, как ребенку. Согласны?

- Отлично, - заметил я.

Он снова окинул меня пронзительным взором. На этот раз в нем угадывалось изумление.

- Вы заражаете лошадь свиным рожистым воспалением. Делаете инъекцию. Вы меня слушаете? Я говорю сейчас о прошлом, когда так использовали лошадей. Мы перестали это делать с начала 50-х годов. И не мы одни. Взять того же Берроуса Уэлкома или Бауэра в Германии. Для нас это пройденный этап, понимаете? - Да, отозвался я.

- Лошадиная кровь вырабатывает антитела для борьбы с микробами, но болезнь у лошадей не развивается, потому что это недуг, типичный для свиней, но уж никак не для лошадей.

- Такое способен понять и ребенок, - заверил его я.

- Прекрасно. Затем воздействие ослабленного вируса мы проверяем на голубях.

- На голубях? - вежливо переспросил я. Ливингстон приподнял брови.

- Обыкновенная практика. Проверяем ослабленное воздействие на голубях, чтобы усилить вирус.

- Да, конечно, - проговорил я. Он ощутил в моем голосе иронию.

- Мистер Холли, - сурово произнес он. - Вы хотите узнать обо всем этом или нет?

- Да, пожалуйста, - кротко откликнулся я.

- Ну, тогда хорошо. Благодаря голубям вирус усиливается, и его помещают на пластины с кровью. - Он оборвал себя, почувствовав мое полнейшее невежество. Возможно, мне стоит изложить так - живые микробы рожистого воспаления переносятся от голубей на пластины, содержащие кровь. Там они размножаются в достаточном количестве для инъекции в лошадиную сыворотку.

- Это замечательно, - сказал я. - Мне все понятно.

- Ладно. - Он кивнул. - Тогда кровь на пластинах была бычьей кровью.

Коровьей кровью.

- Да, - проговорил я.

- Но из-за чьей-то дурацкой оплошности на пластинах однажды оказалась лошадиная кровь. Так возник мутант воспалительного заболевания. - Он сделал паузу. - Мутанты - это изменения, проявляющиеся в организме внезапно и без видимых причин.

- Да, - снова отозвался я.

- Никто не понимал, что произошло, - продолжал он. - Вплоть до того момента, когда инъекция мутантов рожистого воспаления была введена в лошадиную сыворотку и лошади заболели. Вирус-мутант оказался на редкость стойким.

Инкубационный период обычно занимал от 24 до 48 часов после прививки. В результате у лошадей обнаруживался эндокардит, то есть воспаление сердечных клапанов.

В соседнюю комнату вошел молодой человек в расстегнутом белом халате. Я проследил, как он начал работать.

- А что стало с этими мутантами рожистого воспаления? - поинтересовался я.

Ливингстон долго шевелил губами и наконец произнес:

- Мы сохранили несколько образцов из чистого любопытства. Конечно, теперь они ослабели, и для того, чтобы их полностью возродить, придется…

- Да, - не удержался я. - Снова использовать голубей.

Он не нашел в этом ничего смешного.

- Именно так, - подтвердил он.

- И все эти проверки на голубях и работа с пластинами, они, Что, требуют большого умения? Он заморгал.

- Разумеется, я мог бы это сделать. А я не мог. Однако материал для инъекций хранился у меня в маленьких ампулах, упакованных в коробочки.