1981, Двойная осторожность

- Ваш брат говорит, что вы очень много и разнообразно работали с лошадьми. Расскажите.

Я рассказал ему о своих работах. Все это звучало не более впечатляюще, чем было на самом деле.

- Какой колледж заканчивали? - любезно осведомился он.

- Никакого. Я ушел из школы в семнадцать лет и никуда не поступал.

- Какие-нибудь постоянные доходы имеете?

- Крестный оставил мне некоторую сумму на образование. На еду и одежду, в общем, хватает, но жить на это нельзя.

Он отхлебнул кофе и гостеприимно налил мне вторую чашку.

- Вы знаете, какие тренеры работают на меня на Британских островах?

- Знаю, сэр. Шелл, Томпсон, Миллер и Сендлейч в Англии и Донаван в Ирландии.

- Зовите меня Люком, - сказал он. - Мне так привычнее.

- Хорошо, Люк, - ответил я.

Он размешал подсластитель в своем кофе.

- Можете ли вы работать с деньгами? - спросил он. - Уоррингтон всегда за все отвечал сам. Миллионные суммы вас не пугают?

Я посмотрел в синюю даль океана и сказал правду:

- Немного пугают. Когда ворочаешь такими деньгами, слишком легко ошибиться на пару ноликов в ту или в другую сторону.

- Но вам придется тратить деньги, чтобы покупать хороших лошадей, сказал он. - Вы на это способны?

- Да.

- Ну, продолжайте, - мягко сказал он.

- Купить многообещающую лошадь не так трудно. Посмотрев на кровного жеребенка, на то, как он двигается, узнав родословную, вы можете почти наверняка предсказать, что он вырастет чемпионом. А когда есть деньги, чтобы его купить, это вообще просто. А вот для того, чтобы выбрать будущего чемпиона среди второсортных и неизвестных жеребят, - тут действительно нужно голову иметь на плечах.

- Можете ли вы гарантировать, что любой жеребенок, которого вы купите сами или посоветуете купить моим тренерам, станет чемпионом?

- Нет, не могу, - ответил я.

- А какой процент успеха вы можете обещать?

- Процентов пятьдесят. Некоторые вообще не смогут участвовать в скачках, некоторые не оправдают надежд…

Он почти час расспрашивал меня, неагрессивно, мягко, не спеша и не напирая. Чем я занимался, что я знаю, как я отношусь к тому, что мне придется быть начальником над тренерами, которые старше меня, и к тому, что придется общаться с авторитетами мира скачек, что я знаю об учете, банковском деле и биржевом рынке, смогу ли я оценивать советы ветеринаров и специалистов по уходу за лошадьми. К концу нашей беседы я чувствовал себя выжатым и вывернутым наизнанку: казалось, Люк вежливо прощупал каждую клетку моих мозгов. «Нет, - подумал я, - наверно, выберет кого-нибудь постарше».

- Устроит ли вас, - спросил он наконец, - солидная, надежная работа с девяти до пяти, с выходными и пенсией по ее окончании?

Я инстинктивно замотал головой.

- Нет, - сказал я, не успев подумать.

- Это сказано от чистого сердца, парень, - заметил он.

- Ну…

- Даю вам год времени и потолок - сумму, тратить больше которой вы не имеете права. Я буду присматривать за вами, но вмешиваться не стану разве что вы совсем зайдете в тупик. Согласны?

Я набрал воздуху и ответил:

- Согласен!

Он с улыбкой наклонился через стол и пожал мне руку.

- Контракт я вам пришлю, - сказал он. - А сейчас отправляйтесь домой и беритесь за работу. Дело может развалиться на удивление быстро, если им никто не занимается. Отправляйтесь к Уоррингтону, поговорите с его женой Нони - я ей позвоню и предупрежу о вашем приходе. Будете работать в его кабинете, пока не подыщете себе квартиру. Ваш брат мне говорил, что вы бродяга, но я ничего не имею против бродяг. - Он снова улыбнулся. - Никогда не любил котов-домоседов.

Весьма характерно для американцев: контракт, который вскоре последовал за мной через океан, был полной противоположностью неофициальным манерам человека, который мне его предложил. В контракте было четко сказано, что я должен делать, что я имею право делать и чего я делать не должен. Такие полномочия мне и не снились! В некоторых отношениях мне была предоставлена огромная свобода. Правда, в других были введены жесткие ограничения но я счел это вполне разумным. Не мог же он поставить весь свой бизнес в Британии на карту, не приняв необходимых предосторожностей. Я показал контракт адвокату. Тот прочел, присвистнул и сказал, что его явно составляли юристы корпорации Хоустона, которые привыкли щелкать менеджеров как орешки.

- Как вы думаете, стоит его подписывать? - спросил я.

- Если эта работа вам нужна - стоит. Условия довольно суровые, но зато все честно.

Это было восемь месяцев назад. Я вернулся домой, все еще не веря нежданно свалившемуся на меня счастью. Я пережил негодование Нони Марш и невнятную, беспомощную речь Уоррингтона; продал несколько бесперспективных двухлеток без особого убытка; ухитрился задобрить тренеров настолько, что они согласились меня принять - пока условно, - и не сделал ничего непоправимого. Несмотря на всю свалившуюся на меня ответственность, я наслаждался каждой минутой своей жизни.

В дверях появилась Касси.

- Ты из ванны вылезать собираешься? - поинтересовалась она. - Или так и будешь сидеть тут и ухмыляться?

- Жизнь прекрасна!

- Опоздаешь!

Я встал в ванне, и Касси машинально сказала: