1982, Банкир

- Дисдэйл познакомил ее с парнем, который унаследовал миллионы, и коэффициент умственного развития у него был под стать ей. Последнее, что я слышала о них, - купаются в блаженстве.

Оттуда, где мы стояли, беговой круг было не разглядеть, и мы увидели лошадей, только когда они подходили к финишному столбу. Никоим образом я не рассчитывал на это, но когда оказалось, что на первой лошади сидит жокей в ярко-розовом, Джудит вцепилась в мою руку и затрясла ее.

- Это же Кретонна, правда? - Она послушала, как объявляют номер победителя. - Вы понимаете, Тим, что мы с вами выиграли кучу денег?

Она засмеялась от удовольствия, и лицо ее было освещено солнечным светом и нечаянной радостью.

- Молодчина Кальдер Джексон!

- А вы ему не верили, - сказала она. - Я видела по вашим лицам, по вашему, и Генри, и Гордона. У всех одна и та же манера вглядываться человеку в душу; и у вас тоже, хоть вы еще так молоды. Вы все так неправдоподобно вежливы, он мог и не понять, что за этим кроется.

Я усмехнулся.

- Звучит неприятно.

- Я замужем за Гордоном девять лет, - сказала она.

Тут вдруг опять наступило мгновение тишины, и мы посмотрели друг на друга, безмолвно спрашивая и безмолвно отвечая. Потом она легонько покачала головой; чуть погодя я кивнул в знак согласия и подумал, что с такой женщиной, открытой и умной, я мог бы прожить в согласии всю жизнь.

- Заберем наш выигрыш сейчас или попозже? - спросила она.

- Сейчас, если немного подождем.

Мы подождали вместе, пока все жокеи не взвесились, пока не дали разрешение выплачивать выигрыш, и ожидание не казалось нам тягостным. Мы болтали о пустяках, и время пролетело мгновенно; вернувшись в ложу, мы обнаружили, что все до единого ставили на Кретонну и были в приподнятом настроении от той же удачи. Кальдер Джексон сиял и напускал на себя скромность, а Дисдэйл размашисто откупоривал все новые бутылки «Крюг», шампанского королей.

Сопровождать жену шефа в паддок не то чтобы принято, но это ожидаемая любезность, так что Гордон благодушно приветствовал наше возвращение. Его доверчивое дружелюбие меня и радовало, и печалило: ему не о чем было тревожиться. Сокровище его дома останется там и будет принадлежать ему одному.

Одиноким холостякам придется с этим смириться.

Вся заметно развеселившаяся компания в ожидании главного заезда высыпала на балкон ложи. По словам Дисдэйла, он поставил все на своего банкира, Сэнд-Кастла; и хотя говорил он со смехом, я видел, как дергаются его руки, беспокойно вертя бинокль. «Да он завяз в этом по уши! - подумал я. - Плохо для игрока».

Все, кого воодушевила уверенность Дисдэйла, весело сжимали в руках билетики двойных ставок на Сэнд-Кастла. Даже Лорна Шиптон (с розовым румянцем на костлявых скулах) созналась Генри, что только на этот раз, уж такой выдался день, она поставила пять фунтов, поскольку у нее предвидение.

- А вы, Тим? - поддразнил Генри. - Последнюю рубашку?

Лорна несколько смутилась. Я улыбнулся и жизнерадостно сказал:

- Вместе с пуговицами.

- Кроме шуток… - начала Лорна.

- Кроме шуток! - прервал я. - У меня дома еще несколько дюжин рубашек.

Генри рассмеялся и мягко отвел Лорну в сторону, а я обнаружил, что стою рядом с Кальдером Джексоном.

- Вы рискуете? - сказал я, чтобы что-нибудь сказать.

- Только наверняка. - Он вежливо улыбнулся, отчего его глаза нисколько не потеплели. - Хотя рисковать наверняка - не значит рисковать.

- А Сэнд-Кастл - наверняка?

Он покачал кудрявой головой.

- Возможность. На скачках нельзя знать наверняка. Лошадь может заболеть. Может споткнуться на старте.

Я посмотрел на Дисдэйла, который слегка вспотел, и понадеялся ради его же блага, что лошадь будет чувствовать себя хорошо и выйдет из конюшни свежей.

- Можете ли вы сказать, что лошадь больна, только взглянув на нее?

- поинтересовался я. - Я хочу сказать, если вы просто увидите, как она проходит по выводному кругу, вы сможете определить?

Судя по тону ответа, этот вопрос Кальдеру тоже задавали нередко.

- Конечно, иногда это видно сразу, но большей частью настолько больных лошадей не выводят на скачки. Я предпочитаю взглянуть на лошадь вблизи.

Обследовать, например, цвет внутренней поверхности века и внутри ноздрей. У больной лошади вместо здорового розового мертвенно-бледный.

Он решительно закрыл рот, как будто закончил речь, но через несколько секунд, в течение которых вся огромная толпа смотрела, как Сэнд-Кастл, освещенный солнцем, вымахивает легким галопом к месту старта, почти благоговейно произнес:

- Это великий конь. Великий.

По-моему, первый раз за весь день у него вырвалось непроизвольное замечание. В дрогнувшем голосе послышался неподдельный энтузиазм.

- Он выглядит великолепно, - согласился я.

Кальдер Джексон улыбнулся, как будто терпеливо снисходя к моим поверхностным суждениям, несравнимым с глубиной его знаний.

- Он должен был выиграть Дерби, - сообщил он. - Его прижали к ограде, он не сумел вовремя высвободиться.

Мое место подле великого человека заняла Беттина, которая взяла его под руку и сказала:

- Дорогой Кальдер, давайте пройдем поближе, там вам будет виднее, чем отсюда из-за спин.