1984. Дни в Бирме

Дороти вздрогнула. Клей зашипел на примусе. Дороти забыла добавить воды в котелок, и клей стал подгорать. Сняв котелок, она поспешила к раковине, налила воду и поставила его назад, на примус. Она подумала, что просто должна доделать этот нагрудник до ужина! После «Юлия Цезаря» надо будет ставить «Вильгельма Завоевателя». Новые доспехи! А сейчас надо пойти на кухню и напомнить Эллен сварить картошки на ужин, к говяжьему фаршу; а еще надо написать «памятку» на завтра. Дороти сделала две половины нагрудника, вырезала отверстия для рук и головы и опять остановилась.

О чем она там думала? О том, что, если со смертью все кончается, тогда ни в чем нет ни смысла, ни надежды. И что тогда?

Пока она ходила за водой и наполняла котелок, настроение ее переменилось. Ей вдруг подумалось, что она слишком все преувеличивает и неоправданно жалеет себя. Устроила бурю в стакане воды! Как будто она такая одна на свете! Да в мире таких тьма-тьмущая — тысячи, миллионы людей, утративших веру, но не потребность в ней. «Каждая вторая дочь священника в Англии», как заметил мистер Уорбертон. Вероятно, так и есть. И не только дочери священников; самые разные люди — больные, одинокие и обездоленные, запутавшиеся и несчастные — всем им так нужна вера, но они ее не имеют. Может, и монашки в монастырях, напевающие «Аве Мария» за мытьем полов, не верят.

И что за низкая трусость — жалеть о предрассудке, от которого избавилась, о том, что больше не веришь в вопиющую ложь!

И все же!..

Дороти отложила ножницы. Почти через силу, словно бы ее возвращение домой, не вернувшее ей веру, вернуло ей набожность, она встала на колени. Спрятав лицо в ладони, она стала молиться:

— Господи, я верю, помоги же моему неверию. Господи, я верю, верю; помоги же моему неверию.

Бесполезно, абсолютно бесполезно. Произнося эти слова, она сознавала их тщетность и стыдилась себя. Она подняла голову. И в этот миг ее ноздри наполнил теплый едкий запах, забытый за прошедшие восемь месяцев, но такой знакомый — запах клея. Вода в котелке шумно кипела. Дороти вскочила и нащупала кисть для клея. Клей размякал — будет готов через пять минут.

Напольные часы в отцовском кабинете пробили шесть. Дороти вздрогнула. Она поняла, что бездарно угробила двадцать минут, и совесть так уколола ее, что все вопросы, не дававшие ей покоя, вылетели у нее из головы.

«И чем я только занималась все это время?» — подумала она.

И, поняв, что сама не знает, отчитала себя. Ну-ка, Дороти! Не хандри, пожалуйста! Ты должна сделать этот нагрудник до ужина. Она уселась, взяла в рот булавки и принялась скалывать две половины вместе, намереваясь успеть до того, как размякнет клей.

Ответом на ее молитвы стал запах клея. Хотя она не сразу это поняла. Не сразу смогла осознать, что решит свою задачу не раньше, чем признает, что нет никакого решения; что, если у тебя кипит работа, конечная цель не так уж важна; что вера и безверие — почти одно и то же, если ты занят привычным делом, нужным и достойным. Дороти еще не могла выразить это в словах — только прожить. Возможно, когда-нибудь она найдет нужные слова, и это принесет ей утешение.

До полной готовности клея оставалась еще пара минут. Дороти закончила скалывать нагрудник и тут же стала мысленно прикидывать бесчисленные костюмы для новых постановок. После Вильгельма Завоевателя (была ли кольчуга в его времена?) будут Робин Гуд (ярко-зеленое сукно и лук со стрелой), и Томас Бекет (риза с капюшоном), и королева Елизавета (платье с рюшами), и герцог Веллингтон в треуголке. Затем Дороти подумала, что полседьмого нужно будет заглянуть на кухню насчет картошки. А еще написать «памятку» на завтра. Завтра среда — не забыть бы поставить будильник на полшестого. Взяв клочок бумаги, она стала писать «памятку»:

7 ч. С. П.

Мсс Дж. дите след. месяц навестить.

ЗАВТРАК. Бекон.

Она задумалась, что бы еще добавить. Миссис Дж. была миссис Джоуэтт, женой кузнеца; она обычно приходила в церковь крестить новорожденных, но только если хорошенько ее умаслить. Дороти подумала, что нужно будет отнести старой миссис Фрю болеутоляющее, а потом, пожалуй, она поговорит с Джорджи, чтобы он перестал грызть печенья в церкви. Она добавила миссис Фрю. И подумала про завтрашний обед, в смысле, ланч.

«Мы просто должны заплатить Каргиллу хоть что-нибудь!»

Кроме того, завтра намечался чайный день в «Союзе матерей», а они дочитали — мисс Фут им читала — роман. Теперь предстояло решить, что читать дальше. Судя по всему, все романы Джин Страттон Портер — любимой их писательницы — они уже перечитали. Может, взять Уорика Дипинга[278]? Или он слишком высоколоб? И наконец, Дороти подумала, что нужно будет попросить Проггетта посадить немного цветной капусты.