1985

— Прошвырнемся по городу, — сказал Бев. — Ленч. Кино.

— Сегодня вечером «Придорожная красотка».

— Но я говорю про день.

— Но мне ведь не надо собирать вещи, да?

— Пожалуй, нет. — Бев обменялся с водителем кивками бесконечного раздражения и беспомощности. — Мы тебе все купим, что бы ты вещами ни называла.

— Помаду?

— Идем, — сказал Бев.

После билета на подземку в кармане у него еще оставалось двадцать пять фунтов. Он повел ее в «Ямбокс Крампсболл» и смотрел, как она руками ест сосиски. Она рассказывала про свою жизнь в Доме для девочек, которая, по-видимому, состояла по большей части из просмотра телепрограмм. При забастовке было ужасно, забастовки надо запретить по закону! Но ничего, мисс Боттрелл ставила им кино. И вообще там нет широкоэкранного телика, а это гребаный обман, и вообще телик только один, а потому девочки часто царапаются, за волосы дергают и в глаза друг другу тычут из-за того, что смотреть. Но сегодня вечером все будет нормально, все хотят смотреть «Придорожную красотку». Она как будто не помнила матери; она смутно помнила свой прежний адрес; отца она вспомнила потому, что его показывали по телику. Она говорила про Красную Эйзел и Грязную Нелл, а еще про Черную Лиз и про вечер, когда они заманили в дортуар «Б» мальчишку и выбросили его одежду в окно, а потом заставили его делать с ними всякое, но он мало что мог и был гораздо хуже телика. Бев вздохнул.

Ленчем он накормил ее в «Сосиске в тесте» на Тоттенхэм-роуд и там тоже смотрел, как она ест сосиски руками. Он съела две порции «Сливочно-кукурузного рая» со «Старососисочным шокосоусом». У Бева осталось достаточно денег, чтобы повести ее на сеанс «Секс-планеты» в «Домнионе», и она захотела посмотреть программу снова, но он сказал:

— Нет. Теперь пойдем пить чай, — зная, что никакого чая не будет, если только их не угостят, — в одном из лучших отелей мира. И не спрашивай, есть ли там телик, потому что точно есть.

Он пересчитал оставшиеся десятипенсовики. Они могли себе позволить поездку до Грин-Парк. Оттуда придется идти пешком. У подземки продавали «Ивнинг стандард». Заголовок гласил: «УГРОЗА ШТРЕЙКБРЕХЕРОВ В МЕЧЕТИ». Бев не мог позволить себе газету.

Высоко над «Аль-Дорчестером» на Парк-лейн реял желтый флаг с названием заведения красивой арабской вязью, прожектора заливали его светом. Бев и Бесси прошли во вращающиеся двери. Вестибюль был полон арабов: одни — в белых одеяниях, другие — в скверно сидящих западных костюмах. В баре подавали чай.

— Ой, какие чудесные пирожные! — сказала Бесси.

Усталые британские официанты щипцами накладывали кремовые рожки и эклеры на тарелки высокомерных арабов.

— Посиди тут, — сказал Бев, толкнув дочь в канареечное кресло, а сам пошел к стойке портье спросить, как найти полковника Лоуренса.

Полковника Лоуренса ждали с минуты на минуту. Бев вернулся к Бесси, которая тут же начала жаловаться:

— Ты сказал, мы будем пить чай. Хочу вон тех пирожных!

— Тише, дитя. У меня недостаточно денег.

— Ты обещал!

Она начала молотить его по груди увесистым кулачком. Кое-кто из чаевничающих арабов снисходительно улыбался. Один араб в белоснежном одеянии и головном уборе со шнуром взирал через черные очки долго и как будто без выражения, потом сказал что-то лопоухому молодому человеку в скверном буром костюме. Кивнув, молодой человек подошел к Беву:

— Его высочество приглашает вас присоединиться к нему за чаем.

— Ну… — с сомнением протянул Бев.

— Его высочество? — переспросила Бесси.

— Его высочество приглашает.

— Тогда скажите его высочеству, что ладно, — откликнулась Бесси и энергично потащила Бева из кресла.

Они подошли. Бев поклонился Его высочеству.

— Садитесь, — сказал Его высочество. — Садитесь.

Последовал хлопок в ладоши. Появились двое официантов с серебряными чайниками и блюдами разных пирожных. Бесси не могла дождаться щипцов. Она схватила. Его высочество улыбнулся с осторожной, удивленной снисходительностью. Он произнес длинную арабскую фразу со множеством кашляющих и щелевых звуков. Обращался он к жирдяю в темно-синем двубортном костюме, лацканы которого печально обвисли.

— Гамиль, гамиль. Хамсун? — закивал жирдяй.

— Что, собственно… — начал Бев, но понял вдруг, что в вестибюле возникло шевеление. Прибыл кто-то значительный.

— Аль Оренс, — сказал Его высочество.

Бев пробормотал, вставая:

— Прошу прошения. Встреча. Я…

— Вы ее оставляй. Оставляйте, — сказал жирдяй. — Она кушать. Она безопасно.