1987, Горячие деньги

- Ты готов пойти на что угодно, только бы досадить Алисии!

- Как раз наоборот. Это из-за нее у всех куча неприятностей, и это уже стоило тебе одной жены. - Он ничего не ответил, и я продолжил: - Жервез скоро разорится из-за виски.

- Какое это имеет отношение ко всему остальному?

- Фердинанд, как тебе удалось так легко смириться с тем, что ты - незаконнорожденный?

- Что?!!

- Жервез спивается из-за этого. Представь, он до сих пор от этого страдает. Все, пока! - Я вздохнул и положил трубку.

Пообедал, собрал вещи.

Утром, заплатив но счетам, я отогнал нанятую машину в аэропорт и сдал там служителю автопарка. Когда самолет оторвался от земли, я почувствовал себя так, будто с моих рук и ног упали кандалы.

Я нашел Малкольма только через четыре дня. Вернее, это он меня нашел.

Чтобы не чувствовать себя заброшенным, я каждый день звонил в Стэмфорд. Секретарша уверяла, что известия должны поступить со дня на день. Я уже представлял себе, что Малкольм и Рэмзи, как завзятые охотники, пробираются по безлюдным джунглям, но все оказалось гораздо проще. Они ездили с одного конного завода на другой в самых захолустных уголках Кентукки, и как раз оттуда Малкольм позвонил мне на четвертый день, в четверть девятого утра.

- Что ты делаешь в Нью-Йорке? - удивился он.

- Смотрю на небоскребы, - ответил я.

- Я думал, мы встретимся в Калифорнии.

- Конечно, - сказал я. - Когда?

- Какой сегодня день?

- Пятница.

- Не клади трубку.

Я услышал, как он разговаривает с кем-то на том конце провода.

- Мы сейчас уезжаем смотреть лошадей. Рэмзи забронировал комнаты в «Беверли-Уилшир» с завтрашнего дня до следующей субботы, но нам с ним надо задержаться здесь еще на несколько дней, закончить кое-какие дела. Отправляйся завтра в Калифорнию, а мы подъедем, наверное, где-то в среду.

- А раньше никак нельзя? Мне надо с тобой поговорить.

- Ты что-то раскопал? - Голос Малкольма переменился, как будто он внезапно вспомнил о кошмарном мире с убийцами, который остался где-то далеко в прошлом. - Расскажи.

- Не по телефону. И не второпях. Поезжай, посмотри лошадей, а завтра встретимся в Калифорнии. Там тоже есть лошади. Тысячи лошадей.

Малкольм несколько мгновений молчал, потом сказал:

- Я перед тобой в долгу. Увидимся завтра, - и положил трубку.

Я заказал билеты на самолет до Калифорнии и до вечера гулял по Нью-Йорку, как и во все предыдущие дни. Размышлял о неприятностях, оставшихся в Англии, и приходил к ужасным выводам.

Малкольм сдержал слово. Я обрадовался, что он прилетел без Рэмзи. Тот решил, что штат Коннектикут без него не выживет. Малкольм сказал, что Рэмзи должен быть здесь в среду, мы три дня проведем на скачках и в субботу ночью отправимся в Австралию.

Яркие голубые глаза Малкольма задорно сверкали, он казался бодрым и веселым. В первые же минуты он сообщил мне, что они на пару с Рэмзи купили еще четырех лошадей и собираются заключить соглашение, чтоб купить потом еще нескольких.

«Неудержимый лесной пожар», - подумал я и посочувствовал своим бедным братьям.

В «Беверли-Уилшир» мы сняли прекрасный номер люкс с роскошными красными обоями и цветастыми турецкими коврами в спальнях. Розовые портьеры с замысловатым рисунком, нежно-кремовые занавеси над кроватями, отделанные шнуром, наводили на мысли о шаловливом стиле эпохи короля Эдуарда. Эти комнаты созданы для того, чтобы жить здесь было приятно и весело. Даже самым требовательным жильцам понравились бы небольшие балкончики, с причудливыми решетками из кованого железа у каждого окна, с аркой наверху, с видом на фонтаны и сад апельсиновых деревьев.

Мы пообедали внизу, в баре, где столы занимали только половину зала и играла музыка. Малкольм заметил, что я похудел.

- Расскажи мне о лошадях, - попросил я. Малкольм стал увлеченно рассказывать, я слушал, пока мы ели копченую осетрину, салат, заливную телятину, пили кофе.

Он начал:

- Ничего страшного, что они все не такие породистые, как Блу Кланси или Крез. Все четыре обошлись нам меньше чем в миллион долларов, и все они двухлетки, годные для скачек. Отличная родословная, можно сказать, самая лучшая. Один даже от самого Алидара.

Я слушал как зачарованный. Малкольм запомнил родословную всех этих лошадей до третьего колена, и фразы вроде «взял приз на скачках» или «все жеребята от него - будущие чемпионы» произносил так, будто всю жизнь только и занимался лошадьми.

- Можно спросить тебя кое о чем? - внезапно сказал я.

- Не знаю, пока ты не скажешь о чем.

- Ничего… м-м-м… Скажи, насколько ты богат?

Малкольм рассмеялся.

- Это Джойси подговорила тебя спросить?

- Нет, мне самому интересно.

Он задумался.

- Хм. Не могу сказать с точностью до миллиона. Каждый день все меняется. Наверное, что-то около ста миллионов фунтов. Даже если я пальцем не пошевелю, они будут приносить в год где-то по пять миллионов чистого дохода, но ты же меня знаешь - я так через месяц помру со скуки.

- За вычетом налогов? - спросил я.