1987, Горячие деньги

Старший инспектор, заметив садовника, подошел и задал ему те же вопросы, что и я. Видно было, что они хорошо знакомы, наверное, со времени расследования убийства Мойры. И если не подружились, то по крайней мере прониклись взаимным уважением.

Репортеры, собрав нектар с Жервеза, переключились на Малкольма, старшего инспектора и садовника. Я отошел, оставив их на растерзание представителям прессы, и попытался поговорить с Фердинандом.

Фердинанд не был расположен к беседе, отвечал односложно и только пожимал плечами.

- Наверное, тебе хотелось бы, чтобы меня разорвало на клочья и похоронило под этой грудой обломков! - горько сказал я.

Он глянул на тонны битого кирпича и холодно ответил:

- Не так чтобы очень.

- Но тем не менее.

- А ты думал, мы все должны обожать тебя за то, что ты втерся к Малкольму в доверие?

- У тебя было три года, когда он не перемолвился со мной и словом. Как же ты упустил такой случай? Почему сам не подлизался к нему?

- Мы не могли поспеть за Мойрой.

Я чуть улыбнулся:

- Я тоже.

- Как раз об этом мы сейчас и говорим, - сказал Фердинанд. Сейчас он был очень похож на Малкольма, даже выражение на лице было такое же упрямое.

- Так чего ты от меня хочешь? Чтобы я убрался и позволил его убить?

- Убрался?…

- Он потому и попросил меня быть все время с ним, чтобы я уберег его от опасности. Отец попросил меня побыть его телохранителем, и я согласился.

Фердинанд удивленно вскинул брови.

- Алисия говорила…

Я резко оборвал его:

- Алисия просто спятила. И ты тоже. Посмотри только на себя! Тебя одолевают жадность, зависть и досада. Я не настраиваю Малкольма против вас и никогда не собирался это делать. Постарайся, наконец, поверить в это, братец, и успокойся немного.

Я с сожалением отвернулся от него. У них у всех нет ни капли здравого смысла! Они хотели, чтобы я использовал свое влияние на Малкольма и убедил его не тратить деньги, и в то же время тряслись от страха, что я заберу их долю наследства! Но людям свойственно одновременно верить в совершенно противоположное. Я уже сталкивался с этим в мире скачек, когда распорядители, пресса и зрители точно так же поносили прекрасного тренера, называя его «самым бесчестным», и превозносили одного отличного жокея как «образец честности», слепо и несправедливо не обращая внимания на то, что этот жокей всю жизнь скакал на лошадях того самого замечательного тренера. Я видел когда-то фильм, где очень ясно говорилось: «Никакие факты не опровергнут укрепившееся заблуждение».

Мне не хотелось отталкивать Фердинанда. Моя мысль провести расследование «изнутри» ничего не даст, если я позволю себе так идти на поводу у своих чувств. Я мог считать, что семья ко мне несправедлива, они могли подозревать меня в чем угодно - что ж, нужно просто принять это к сведению и забыть. Я всю жизнь смотрел на них сквозь пальцы, мирился с обидами, так что давно пора было к этому привыкнуть.

Конечно, легче сказать, чем сделать.

Старший инспектор наконец избавился от репортеров. Все семейство к тому времени разделилось на два лагеря, во главе с Вивьен и Алисией, и только мы с Джойси не присоединились ни к одной из групп, так и остались сами по себе. Старший инспектор подошел по очереди к обеим группам и попросил всех заехать в полицейский участок.

- Раз уж вы все здесь, лучше всего будет снять показания прямо сейчас, чтобы не отрывать никого от дел в другое время.

Жервез недоуменно поднял брови.

- Показания?

- Ваше местопребывание вчера днем и прошлой ночью.

- Господи! Вы же не думаете, что это сделал кто-то из нас?

- Как раз это нам и нужно выяснить, сэр.

- Что за нелепость!

Остальные ничего не сказали. Даже Джойси.

Старший инспектор ввел в курс дела своего заместителя, который только что приехал и теперь деловито расставлял своих людей вокруг руин, чтобы любопытствующие, которые все прибывали, не подходили слишком близко. «Новости уже разлетелись по ближайшим поселкам, - подумал я. - И люди спешат не упустить бесплатное зрелище. Наверное, приезжают уже чуть ли не из самого Твайфорда».

Почти вся семья, включая Малкольма, Джойси и меня, поместилась в три полицейские машины, которые стояли перед домом. А Жервез, Фердинанд и Сирена пошли пешком к дороге, где оставили свои автомобили.

Когда мы выезжали за ворота, Джойси мрачно сказала инспектору:

- Я никогда не прошу Алисии, что она подговорила свой проклятый выводок взорвать Квантум.

- У вас есть какие-нибудь основания для такого заявления, госпожа Пемброк? - спросил инспектор Эйл.

- Заявления? Это просто мое мнение. А Алисия - сука.

Плечи инспектора Эйла, который сидел рядом с водителем, поднялись и опустились - он тяжело вздохнул.