1991 год - Дневник помощника президента СССР

В то время как М. С. "уединился" с Тэтчер, я посидел с ее бывшим помощником Чарльзом Пауэллом, моим коллегой. Настоящий британец, прекрасный парень, да еще сэр, умница... Поговорили содержательно, интересно. Я наоткровенничался (про перестройку, Горбачева и Шеварднадзе). Он обозвал мой анализ "profound" (основательный).

Около 11 часов уехали в Хитроу. В самолете записали с Загладиным "итоги встреч", а потом -- большой выпи-вон в президентском отсеке. Но я скромно уселся за вторым столом и в реве Ил-62 ничего не слышал, что говорилось. Разве что тосты...

22 июля

Через час -- греческий премьер Мицотакис... И вся неделя -- подготовка к встрече с Бушем. Измот полный. А Горбачеву-то каково -- у него завтра Ново-Огарево (Союзный договор), а 25-го Пленум, может быть, "исторический"...

Дочитал "Самоубийство" Алданова -- потрясающее прозрение на перестройку по опыту 17--18-х годов: один к одному. Недаром его Бунин сватал в Нобелевские лауреаты.

23 июля

Вчера в беседе с Мицотакисом Горбачев разоткровенничался. Вы знаете, говорит, я двинул на референдум вопрос -- быть Союзу или нет, решив для себя: если "нет", я ухожу. Это я вам первому говорю, даже вот помощник (показывает на меня) не знал этого (знал, между прочим!).

После Мицотакиса зашел я к нему в комнату отдыха. Он бросил официанту: оставь нас. И мне: "Знаешь, пришла информация. Буш после моего завтрака с ним в Лондоне сказал своим, что Горбачев устал, нервничает, не владеет ситуацией, не уверен в себе, поэтому и подозревает меня в неверности, ищет большей поддержки... Надо переключаться на Ельцина".

Я: "Не верю, Михаил Сергеевич. Не может Буш быть таким мелким. Это противоречит всей логике его поведения в последнее время, смыслу "семерки". Думаю, что это такая же "информация", как и в отношении Малруни, на которого наговорили вам по приезде в Лондон. А оказалось "липой". Зачем вам подкидывают все это?!"

Но про себя я подумал: такое ощущение у Буша возникло не оттого, что кто-то ему что-то "подкинул" (употребляя выражение М. С.), оно сложилось в результате той самой беседы в американском посольстве за ланчем перед заседанием "семерки".

Горбачев потом (и неоднократно) гордился перед своими, что задал Бушу "неудобный" вопрос, который, дескать, вогнал его в смущение. А оказалось, что вопрос этот произвел совсем иное действие.

Вопрос был задан так.

"На основе той информации, которой я располагаю, -- сказал М.С., -- я знаю, что президент США -- человек основательный, что его решения -- это решения серьезного политика, а не импровизация. И на основе этих решений мы уже продвинулись к большим перспективам в нашем диалоге в области безопасности.

И в то же время создается впечатление, что мой друг президент США еще не пришел к окончательному ответу на главный вопрос -- каким Соединенные Штаты хотят видеть Советский Союз? А до тех пор, пока не будет дан окончательный ответ на этот вопрос, мы будем спотыкаться на тех или иных частных вопросах отношений. А время будет уходить.

В этом контексте встреча с "семеркой" -- удачный повод для большого разговора. Главный вопрос -- об органическом включении Советского Союза в мирохозяйственные связи. Конечно, тут многое зависит прежде всего от нас самих.

И я спрашиваю: чего же ждет Джордж Буш? Если после этого ланча, на "семерке" мои коллеги будут в основном говорить мне, что, мол, нам нравится то, что вы делаете, мы это поддерживаем, но по сути дела вы должны вариться в своем котле, то я говорю: а ведь суп-то общий!

Мне вот что странно: нашлось 100 миллиардов долларов, чтобы справиться с одним региональным конфликтом (имеется в виду война в Персидском заливе), находятся деньги для других программ, а здесь речь идет о таком проекте -изменить Советский Союз, чтобы он достиг нового, иного качества, стал органической частью мировой экономики, мирового сообщества не как противодействующая сила, не как возможный источник угрозы. Это задача беспрецедентная". (Я сверил потом эту свою запись с записью переводчика. Совпали.)

За ланчем я сидел рядом с Горбачевым, т. е. почти напротив Буша. Когда М. С. произносил свой пространный вопрос, Буш на глазах багровел, взгляд темнел, он смотрел не на Горбачева, а то на меня, то на Примакова, то, оглядываясь, будто недоуменно вопрошал своих -- Бейкера, Скоукрофта. Перестал есть, задвигал желваками.

Мне стало не по себе. Хорошо запомнил, какие мысли лезли в голову: "Чего ты хочешь от американца?! Ты этот вопрос ему задавал три раза. И в конце концов -- была Мальта, был твой визит в Вашингтон, там был Кэмп-Дэвид, где вы катались по лужайкам вдвоем в портативном автомобильчике по очереди за рулем, были Хельсинки (из-за Хусейна). Тебе что, недостаточно доказательств, чего данный президент США хочет и может (в своих обстоятельствах) в отношении нас?! И опять же, если бы не Буш, не был бы ты сейчас здесь на "семерке". Зачем ты позволяешь себе такую бессмысленную бестактность?"