1991, Лучше не возвращаться

Выгул был огорожен, как в конкуре, шпалами, некогда белыми, вполне в духе такого жестокого и самолюбивого человека. На порядком вытоптанной траве стояли мужчина и рыжеволосая женщина, криками побуждая другого мужчину, который, сидя верхом на темной мускулистой лошади, пытался преодолеть барьер. Я видел такие барьеры в лошадиных шоу - яркая красно-белая имитация длинной кирпичной стены. Лошадь упорно не желала прыгать, обегая препятствие сбоку, за что и получила пару жестоких ударов кнутом.

В этот момент все трое заметили меня, но вместо приветствия я заметил лишь злобные взгляды. По всем признакам, отсутствие вежливости было для них таким же естественным, как привычка ходить.

Мужчина, сидевший верхом на лошади, и женщина были молоды. Мужчина постарше был очень непропорционально сложен, и это сразу бросалось в глаза - слишком короткие ноги и слишком массивный торс. Он направился к забору широкими шагами, лысый, с колючим взглядом, сварливый, - не человек, а ротвейлер. Я вышел из машины и подошел поближе к забору, чтобы представиться.

- Мистер Нэгребб? - осведомился я.

- Что вам нужно? - спросил он, остановившись в двух шагах от забора и повышая голос.

- Я всего на пару слов.

- Кто вы? Мне некогда.

- Я пишу статью о случаях лошадиных смертей. Я думал, что вы можете мне помочь.

- Вы напрасно думали.

- Но вы же такой опытный.

- Свой опыт я держу при себе. Проваливайте.

- Я слышал, что вы можете рассказать о внезапном остром воспалении копыта, - сказал я.

Его реакция была по-своему достаточно убедительной. Он вдруг замер как вкопанный, мышцы вокруг глаз непроизвольно задергались. Я знал, что это признаки тревоги. Мне приходилось наблюдать подобное, когда я задавал в дипломатических кругах с виду безобидные вопросы о тайной недозволенной сексуальной жизни.

- О чем вы говорите? - требовательно спросил он.

- Об избытке углеводов. Он ничего не ответил.

Должно быть, его беспокойство каким-то образом передалось двум остальным - молодая женщина подбежала к нам, а мужчина подъехал на лошади. Она - гарпия со свирепым взглядом, он - такой же темный и мускулистый, как и его лошадь.

- Что случилось, папа? - спросил он.

- Человек интересуется острым воспалением копыта.

- В самом деле? - Его голос походил на отцовский - такой же угрожающий, с явным глостерширским акцентом. Он тоже понимал, о чем идет речь. Насчет девушки я не был так уверен.

Я сказал:

- Мне нужен репортаж из первых рук. Не для ветеринаров, а для широкой публики. Только лишь ваше описание, что вы чувствовали, когда увидели, что ваша лошадь смертельно искалечена.

- Чушь, - сказал сын.

- Это случилось в прошлом году в сентябре? Лошадь была застрахована? - спросил я.

- Пошел ты… - сказал сын, направив лошадь прямо к забору и угрожающе подняв свой внушительный кнут.

Я подумал, что самое время последовать его совету, тем более что Нэгребба, ради которого затевалась вся эта экскурсия, я увидел и оценил, завершая таким образом свою картинную галерею стариков. К тому же я целиком и полностью разделял мнение Кена о его сыне. «Если эта девушка - дочь, то она является продуктом воспитания все той же семьи, ее частью, но уж никак не главой», - подумал я.

- Кто вас прислал? - спросил Нэгребб.

- Молва, - ответил я. - Восторженный вздор.

- Как вас зовут?

- Блэйк Пастер, - я назвал первое имя, которое пришло мне в голову. Это был мой коллега, первый секретарь посольства в Токио. Я подумал, что Нэгребб вряд ли будет проверять списки министерства иностранных дел. - Независимый журналист. Жаль, что вы не можете мне помочь.

- Дерьмо, - сказал Нэгребб.

Я уже начал свой картинный отход, и на том бы все и закончилось, если бы в этот момент из-за дома не появилась еще одна машина и не остановилась возле моей.

Водитель вылез. К моему смятению, им оказался Оливер Квинси.

- Привет, - удивленно протянул он. - Какого черта ты здесь делаешь? - Его недовольство было очевидным.

- Ищу информацию для статьи о лошадиных смертях.

- Ты его знаешь? - спросил Нэгребб.

- Конечно. Друг Кена Макклюэра. Вечно в клинике сует во все свой нос.

Ситуация обострилась еще больше.

- Я пишу статью о больнице, - сказал я.

- Для кого? - подозрительно спросил Оливер.

- Для того, кто купит. А ее купят.

- Кен в курсе? - воскликнул Оливер.

- Для него это будет приятным сюрпризом. А сам-то ты что здесь делаешь?

- Не твое собачье дело, - отрубил Нэгребб, а Оливер ответил одновременно с ним:

- Что и обычно. Растяжение сухожилий.

Я пытался проникнуть в сознание Оливера, но мне не удалось. Наверно, в его мыслях я был врагом вместе с Кеном и Люси Амхерст, верными сторонниками «Кэри Хьюэтт и партнеры» и противниками всяких перемен. Он с ненавистью наблюдал за мной.

- Ты все еще работаешь в фирме? - спросил я.

- Фирма может закрыться, но лошадям все Равно нужна помощь, - бросил он.

- Кен говорит так же.