1995, Дорога скорби

Так что найти донора со стороны очень сложно. И я родила еще одного ребенка. Я родила Пеготти пять месяцев назад. - Она вытерла слезы. - У Джо другая жена, он не хотел спать со мной, даже ради Рэчел. Мне сделали искусственное осеменение, сработало сразу. Это показалось мне знамением… и я родила ребенка… а его ткани не подходят Рэчел… был только один шанс из четырех, что у него будет тот же тип тканей и антигенов… Я надеялась и молилась… но не вышло. - Она сглотнула, ей перехватило горло. - И вот у меня есть Пеготти… на самом деле он Питер, но мы зовем его Пеготти… а Джо не привязан к нему… и мы по-прежнему не можем найти никого, кто подходил бы Рэчел, и у меня уже нет времени попробовать с еще одним ребенком… да и все равно Джо не хочет. Его жена против… он и в первый раз не хотел.

- Мне очень жаль, - сказал я.

- Жена Джо все ворчит, что Джо должен платить алименты на Пеготти… а теперь и она сама беременна.

Жизнь, подумал я, источник нескончаемых и изощренных жестокостей.

- Джо об этом не думает, - сказала Линда. - Он влюбит Рэчел, и он купил ей пони, и содержит нас, но его жена говорит, что я могу родить хоть шесть детей, а результата не будет… - Ее голос задрожал и прервался. Помолчав, она добавила:

- Не знаю, почему я взваливаю это все на вас. С вами так легко говорить.

- Мне интересно.

Она кивнула, всхлипнула и вытерла нос.

- Посидите поговорите с Рэчел. Я сказала ей, что вы вернетесь сегодня. Вы ей нравитесь.

Я послушно вышел в садик и серьезно поздоровался за руку с Рэчел, после чего мы сели на скамью рядышком, как старые друзья.

Хотя было еще тепло, дни в начале июня были сумрачными и влажными хорошо для роз, но плохо для дерби.

Я извинился за то, что пока не нашел того, кто напал на Силвербоя.

- Но вы его найдете, правда?

- Надеюсь, - сказал я.

Она кивнула.

- Я сказала вчера папе, что уверена в этом.

- Это правда?

- Да. Он катал меня на своей машине. Он меня катает иногда, когда Диди ездит в Лондон за покупками.

- Диди - это его жена?

Рэчел сморщила нос, но не высказалась.

- Папа говорит, что кто-то отрубил вам руку, совсем как Силвербою.

Она серьезно смотрела на меня, ожидая подтверждения.

- Ну, не совсем так, как Силвербою, - растерянно сказал я.

- Папа говорит, что человека, который это сделал, посадили в тюрьму, но он снова вышел под честное слово.

- А ты знаешь, что означает - под честное слово? - с любопытством спросил я.

- Да. Папа мне объяснил.

- Твой папа много знает.

- Да, но это правда, что кто-то отрубил вам руку?

- Для тебя это так важно?

- Важно, - сказала она. - Я думала об этом вчера в постели. Мне снятся страшные сны. Я стараюсь не заснуть, потому что не хочу спать и видеть во сне, как вам отрубают руку.

Она старалась быть взрослой и спокойной. Но я чувствовал: истерика слишком близко, так что, задушив собственное постоянное нежелание говорить об этом, я вкратце рассказал, что со мной случилось.

- Я был жокеем, - начал я.

- Да, я знаю. Папа сказал, что вы много лет были чемпионом.

- Так вот, однажды моя лошадь упала, и, пока я лежал на земле, другая лошадь приземлилась после прыжка прямо мне на руку и… э… рассекла ее. Кисть срослась, но я не мог как следует пользоваться этой рукой. Мне пришлось уйти из жокеев, и я начал заниматься тем, чем занимаюсь и сейчас, - расследовать разные дела, как сейчас я ищу, кто напал на Силвербоя.

Рэчел кивнула.

- Однажды я обнаружил нечто, а один отвратительный человек не хотел, чтобы я это узнал, и он… м-м… он ударил меня по раненой руке и опять сломал ее. На этот раз врачи не смогли ее вылечить, они решили, что мне будет лучше с пластиковой рукой, чем с бездействующей.

- Так на самом деле он… на самом деле он ее не отрубил. Не как топором или еще чем?

- Нет. Так что не мучай себя мыслями об этом.

Она улыбнулась с явным облегчением и, поскольку усидела слева от меня, положила свою правую руку на мой протез - деликатно, но без колебаний.

Она потрогала прочный пластик, бесчувственную кожу и с удивлением посмотрела мне в глаза - Она не теплая, - сказала она.

- Но и не холодная.

Рэчел весело засмеялась.

- А как она работает?

- Я говорю ей, что делать, - просто ответил я. - Я посылаю команду из мозга через руку и говорю: отогнуть большой палец, или прижать его, или схватить что-нибудь. Приказ добегает до очень чувствительных приборов, которые называются электроды, - они спрятаны под пластик и касаются моей кожи. - Я сделал паузу, но Рэчел ничего не спросила, и я продолжал:

- Моя настоящая рука кончается вот здесь. - Я показал. - А пластиковая доходит до самого локтя. Электроды спрятаны внутри, вот здесь, и прилегают к коже.

Они чувствуют, когда мышцы начинают напрягаться. Вот так они и работают.

- А эта пластиковая рука - она привязана или как?

- Нет. Она просто хорошо подогнана и туго сидит сама по себе. Ее делали специально для меня.

Как все дети, Рэчел принимала чудеса как данность, а для меня техника, приводимая в движение сигналами нервов, оставалась чем-то необычным, хотя я носил пластиковую руку уже три года.