1995, Дорога скорби

- Ну… оно выглядит… как золотое.

Она рассмеялась.

- Правильно. Золотая и серебряная нить и шелк.

Я неловко наполнил кружки.

- Молоко? - предложила она.

- Нет, спасибо.

- Ну и хорошо. Эта толпа почти все выпила. - Она одарила меня сияющей улыбкой, взяла свою кружку, вернулась на трон и аккуратно опустилась в огромное красное бархатное кресло. Платье скульптурными складками окутало ее стройные бедра.

- Это фотографы из журнала, который будет посвящен фестивалю искусств, его организуют в Чичестере на следующее лето.

Я стоял перед ней как средневековый паж - причем стоял главным образом потому, что поблизости не оказалось другого кресла.

- Я полагаю, - сказала она, - вы считаете меня безумно эксцентричной?

- Не безумно.

Она счастливо улыбнулась.

- Обычно я ношу джинсы и старый халат. - Она отпила чай из кружки.

- Обычно я работаю. Сегодня было представление.

- И великолепное.

Она кивнула.

- Сейчас никто не делает одежду из золота.

- Поле Золотых Одежд! - воскликнул я.

- Верно. А что вы об этом знаете?

- Только эту фразу.

- На этом поле в Гиени, во Франции, в июне 1520 года встретились Генрих VII Английский и Франциск I Французский. Они собирались заключить мир между Англией и Францией, но они ненавидели друг друга и пытались превзойти в пышности. Поэтому все их придворные были в одежде, вытканной золотом, а короли поднесли друг другу дары, какие в наше время вы нигде не увидите. И я подумала, что будет вполне уместно соткать ткань для фестиваля из золота… и так и сделала. Это платье весит целую тонну, могу вам признаться. Сегодня я единственный раз его надела и не могу вынести то, что его придется снять.

- Оно поразительно, - сказал я.

- В 1476 году герцог Бургундский бросил сто шестьдесят золотых одеяний, когда бежал с поля битвы со шведами. Чтобы сделать одежду из золота, прядут вместе нить из мягкого золота с шелком, как я и сделала, а потом можно сжечь ткань и получить золото обратно. Поэтому, когда я сшила это платье, я так и поступила с лоскутами, которые остались от выреза и пройм.

Я сожгла их и собрала расплавленное золото.

- Прекрасно.

- Знаете что? - сказала она. - Вы единственный человек, который видел мое платье и не спросил, сколько оно стоит.

- Но я об этом думал.

- А я этого не говорю. Давайте ваш лоскут.

Я взял ее пустую кружку и ухватил левой рукой, а правой протянул ей тряпку, которую она у меня взяла, и я заметил, что она пристально смотрит на мою левую руку.

Она встретила мой взгляд.

- Это?…

- Стоит своего веса в золоте, - легкомысленно сказал я.

- Да.

Я отнес кружки обратно на кухню и вернулся. Она стояла, ощупывая лоскут пальцами.

- Один декоратор сказал мне, что это может быть современной копией портьер, сделанных в 1760 году… м-м… я думаю, Филиппом де Ласалем.

- Хитро. Да, это верно. Когда-то я соткала их довольно много. - Она помолчала, затем отрывисто сказала:

- Пойдемте.

И снова спустилась вниз. На этот раз она провела меня через дверь в другой части белой стены, и мы оказались в северном трансепте, в ее рабочей комнате. Там стояли три ткацких станка разной конструкции, на всех была незаконченная работа. Тут же был деловой отсек с картотекой и кучей офисных принадлежностей и другой отсек, отведенный для измерения и упаковки.

- Я делаю ткань, которую больше нигде нельзя купить, - сказал Патриция. - В большинстве своем она идет на Ближний Восток.

Она подошла к самому большому станку, который был выше ее раза в два.

- Это жаккардовый станок, - пояснила она. - Вашу ткань я делала на нем.

- Мне сказали, что это была лампасная ткань. Что это такое?

Она кивнула.

- Лампасная ткань - это ткань сложного переплетения, с дополнительной основой и утком, поэтому узор другого цвета виден только на лицевой поверхности ткани и скрыт с изнанки. - Она показала мне, как узор из лиан и листьев мерцает на одной стороне и едва заметен на другой. - Это очень долго. Сейчас почти никто за пределами Ближнего Востока не думает, что красота стоит денег, но раньше я ткала много подобной материи для замков и старых домов Англии. Я делаю ее только на заказ.

- А вы не знаете, для кого была сделана эта ткань? - спросил я нейтральным тоном.

- Мой дорогой, я не помню. Но в записях, наверное, есть. Зачем вам это? Это важно?

- Я не знаю, важно ли это. Мне дали этот лоскут и попросили выяснить его происхождение.

Она пожала плечами.

- Ну тогда давайте посмотрим. Мне могут заказать еще.

Она открыла дверку, за которой стояли ряды папок, и пробежала пальцами по ярлыкам на корешках, пока не нашла нужный. Она взяла папку с полки и положила на стол.

В папке оказались плотные листы с прикрепленными к ним образцами ткани, с описанием пряжи, датами, количеством сделанного, именами продавцов и покупателей. Патриция медленно переворачивала толстые листы, держа в руке мой лоскут для сравнения. Она нашла несколько образцов того же типа, но все были других цветов.

- Вот он! - внезапно воскликнула она. - Это он. Я соткала его почти тридцать лет назад. Как летит время! Тогда я была очень молода. Это были занавеси для кровати. Я отделала их золотыми кистями из канители.