1b353ea713c73c68451a843e6ddfd834

  Я всегда использовала в разговоре с ним безличное 'вы' вместо 'ты'. А вот он всегда обращался ко мне фамильярно, на 'ты'. Я никогда не решалась обратиться к нему так. В разговоре с другими он всегда использовал более формальные, безличные формы, даже в разговоре со своей первой женой, родителями и друзьями. Ему никогда не нравилась эта тупая чрезмерная фамильярность - когда люди одного класса и уровня переходят сразу на 'ты' в надежде продемонстировать свое равенство, словно для того, чтобы доказать, что они состоят в одном важном клубе. А вот ко мне он всегда обращался на 'ты'. Мы это не обсуждали, так просто сложилось наше общение.

  Он снял очки, достал чистый носовой платок из кармана для сигар и тщательно протер линзы. Снова надев очки, он посмотрел на другой берег, где всё росла очередь. Довольно спокойно сказал:

  - Я уезжаю, потому что я - избыточен: это меня слишком много.

  Его серые глаза неотрывно смотрели вперед. Ни разу не моргнул.

  Он говорил без оттенка гордыни. Просто констатировал факт, как врач, ставящий диагноз. Я больше ни о чем его не спрашивала, поскольку знала, что он больше ничего не скажет, даже под пытками. Мы пошли к мосту. Оказавшись там, молча попрощались. Он пошел по набережной в Криштинаварош. А я заняла место в медленной петляющей очереди и поволокла ноги к ступенькам на мост. Мужа я увидела еще один раз - он был без шляпы, плащ на руке, шел медленно, но целеустремленно, как идут люди, которые абсолютно уверены в том, куда они идут - то есть, к самоуничтожению. Я знала, что никогда больше его не увижу. В этом знаниии есть что-то - кажется, первый шаг к безумию.

  

  

  Что он имел в виду? Быть может, то, что мужчина жив, только пока у него есть роль, которую он может играть. Без этой роли он больше не живет, а просто существует. Тебе этого не понять, потому что у тебя есть роль в этом мире: твоя роль заключается в том, чтобы любить меня.

  Вот! Я это произнесла. Не смотри на меня с таким лукавством. Светает, ты только что вернулся из бара, и вот я - твоя римская одалиска, вожусь с тобой в отеле. Если бы кто-то услышал наш разговор, кто-то, склонный к подозрениям, кто-то, кто мог бы следить за нами и подслушивать, он бы подумал, что мы - пара заговорщиков. Он увидел бы обычную женщину, которая однажды оказалась среди сильных мира сего, и теперь сплетничает со своим прекрасным любовником обо всем, что она там видела, выдает их секреты, и ты всё это впитываешь, потому что тебе интересно, какие трюки применяют богачи. Этот человек подумал бы, что наш мир развращен. Не хмурься, не морщь свой очаровательный лоб. Ну же, посмейся. В конце концов, мы знаем друг о друге правду. Ты - не просто хорошенький мальчик, ты - артист до мозга костей, мой единственный благодетель, мужчина, которого я обожаю и который помогает мне выдержать фарс, в который превратилась моя жизнь. Ты мне помогаешь, продавая украшения, которые мне оставил мой безнравственный муженек. Ты мне помогаешь, потому что ты - добрый и мягкосердечный. А я на самом деле - не просто обычная женщина, и никогда ею не была, даже когда брала деньги у мужа - единственное, что я знала, не потому что нуждалась в деньгах, а потому что нуждалась в справедливости. Чему ты ухмыляешься? Это - наш общий секрет.

  Да, мой муж был особенным человеком. Я наблюдала, как он уходит, и мне вдруг стало любопытно. Захотелось узнать, для чего этот человек жил, почему он сейчас чувствует себя лишним, и почему хочет уехать, чтобы стать маляром в Австралии или поденщиком в Америке. Неужели то, во что он так незыблемо верил, роль, которую он играл, оказалась просто смешной шарадой? Я не читала газеты. Просматривала заголовки, когда убивали какую-то важную шишку или разводилась кинозвезда: только это я и читала, больше ничего. О политике мне было известно лишь то, что никто никому не доверяет, и каждый думает, что знает всё лучше остальных. Наблюдая за мужем, я увидела, что мимо промаршировали русские солдаты - ружья свисают с плеч, штыки зафиксированы, большие рослые парни, чье присутствие в Венгрии означало, что отныне всё будет иначе, всё будет не так, как во времена, когда мой муж думал, что у него есть роль в этом мире.