В дверь звонили настойчиво и нагло. Держали палец на кнопке звонка, чуть отрывали и снова жали. В моей новой квартире все было продумано очень логично, даже звонок я выбирала тщательно – с нежным, переливчатым звуком. И все равно он бил по ушам в мирной тишине ласкового утра маленького городка. Я выбрала этот город не зря – крошечный, затерянный среди гор и можжевеловых лесов, он был сказочно-прекрасен. Его почти не тронула Инфекция, местные жители, весёлые и наивные, как большие дети, о ней вообще знали понаслышке. Звонить так никто из наших не мог, соседи деликатно лишь касались кнопки, производя тихое «диллинь». Поэтому я вскочила, плотно закрыла дверь детской, где сладко сопел Димка, раскинув плотные Арменовы ладошки в стороны и бросилась открывать.
С недовольным шипением распахнув двери, я открыла рот для гневной отповеди, но заткнулась. В проеме стояла Фрося. Похудевшая в три раза, с изможденным, серым лицом, почти чёрными губами, искусанными, видимо совсем недавно в кровь, она держалась за косяк, чуть пошатывалась, но улыбалась.
– Пустишь?
Я обхватила её за худую талию, буквально втащила в квартиру и, чувствуя, что она сейчас упадёт, свалила её в кресло.
– Что это, Фрося, что случилось?
– Не спрашивай. Я вырвалась. Мы теперь с тобой вместе. Не пропадём.
Я кивала головой, а за окном победно входило жаркое, огромное солнце…