2. Синее небо над синим морем

Она считала несколько минут, потом оттянула мне веко, велела открыть рот и заглянула в горло. Слегка нажала на глазные яблоки и что-то пощупала за ушами и на шее. Так вели себя детские врачи, лечившие маленькую Лидочку от вечных ангин и бронхитов, это было в далёком, счастливом и добром далеке, и от движений Ирины мне стало вдруг чуть менее страшно.

– Порядок. Выдержишь, надеюсь. Слушай внимательно.

Она снова села напротив и спокойно, ласково заглянула мне в глаза.

– Ты знаешь, что в мире эпидемия почти прогорела. Её поддерживают искусственно, она тлеет, но все заканчивается, больных все меньше. А главное – крепнет оппозиция, нас уже тысячи и тысячи, и если ты отсюда выберешься, то спасешься почти наверняка.

Я молчала, мысль о том, что все это может закончится была прекрасна и невыносима. Невыносима настолько, что мне больно было её думать.

– Сейчас у нас потрясающий шанс. Такого может и не быть. Не использовать его – просто идиотизм, он из всех возможных способов, которые мы использовали – самый безопасный. Ты хочешь спастись?

Я, как дура кивала головой, даже если бы для того чтобы сбежать из этого ада, они предложили бы меня распилить на две части, а потом сшить, я бы согласилась. Ирина улыбнулась, подошла ко мне и потрепала меня по плечу.

– Не бойся, все просто, как Божий день. Вчера сдохла, наконец, (прости Господи) эта ведьма, мать Владлена. Инфекционист (он наш) написал заключение, что старуха инфицирована. Все обделались со страху, а особенно сынок, у Владлена просто панический страх перед инфекцией, он параноик. Её повезут в герметично запаянной капсуле, повезёт Владлен сам, он её не доверит никому. Вместо ведьмы в капсуле поедешь ты. Там есть проверочное окно, размером с игральную карту, оно напротив лица – мы тебя загримируем. Он сдаст капсулу в центре утилизации инфицированных покойников, тебя наши вытащат, капсулу утилизируют. И ты свободна. Как птица. В мире уже нет того беспредела, они не рискуют. Там уже почти нормальная жизнь. Ты согласна?

Я кивнула головой. В ней, в моей бедной черепушке, вдруг что-то щёлкнуло, и этот выключатель включил давно забытые чувства – достоинства и гордости, бесстрашия и отчаянья. Может быть, я даже вновь стала собой.

– Сегодня ночью отключат камеры слежения на пятнадцать минут. За это время Фрося отведет тебя в центр капсулирования покойников. Будь готова к часу. С Богом.

Ирина перекрестила меня и буквально вытолкала в коридор. Она побледнела и сникла, видно было насколько она устала.

У Фроси был вид взволнованного медведя, если бы медведь мог побледнеть. Она буквально на руках дотащила меня до туалета, потому что ноги мои абсолютно не работали, их сковало от ужаса предстоящего действа. На секунду мне показалось, что ничего не получится. Я просто не справлюсь, не дойду, не выдержу, сломаюсь пополам, как старая фарфоровая кукла. У меня заледенело внутри, онемела кожа на голове и ледяные руки почти не чувствовали прикосновений. Перед тем, как захлопнуть за мной дверь, Фрося снова сунула мне привычный листочек, но я не смогла его прочесть. Сидела на унитазе, тупо пялилась в буквы, складывала их в слова, но смысла этих слов не понимала. Это были просто слова – сочетания букв, они не несли в мой окаменевший мозг никакой информации. Я напряглась до состояния струны, но тут из меня фонтаном хлынул вчерашний ужин, и, похоже, именно это слегка привело меня в чувство. Кое-как подтерев это безобразие, я умылась прямо в биде, встав перед ним на колени, промокнула лицо туалетной бумагой и вышла, шатаясь, держась на стенку, но все таки сама. Фрося всплеснула руками, аккуратненько влила в меня крепкий, подостывший сладкий чай, попыталась засунуть конфету в тесно сжатые губы, но плюнула – конфета не впихивалась. Мне казалось, что любая молекула пищи, которая попадёт мне в рот сейчас просто убьет мое ослабевшее тело, и я держала оборону.

Глава 22

Как она меня одела и как довела до центра я почти не помнила. А вот центр врезался в мои мозги, как нож в масло, все, что там происходило я увидела с особой, беспощадной яркостью.