2. Синее небо над синим морем

– Скажу Владлену, чтобы повнимательнее за тобой просматривал. Ничего нет хуже и опаснее отчаявшегося труса. Иди.

Глава 20

Я вылетела из кабинета пулей. И, наверное, так же долетела бы до палаты, если бы у самых дверей нашего корпуса не попала бы в капкан железных рук. И запах, мерзкий, чуть слащавый, отдающий прелыми листьями, квашеной капустой, грязными полотенцами и мертвечиной. Я, правда, не знаю, как пахнут мёртвые, но мне кажется именно так – обморочно – сладко, как вываленная на гниюшую помойку сгущёнка. Так пахло и у психиатра этого поганого. Так смердил и Манекен.

…Так теперь смердила и я, видимо, потому что вся одежда, волосы, кожа просто напитались запахом Манекенового жилья, в которое он меня затащил. Утро взорвалось яркими лучами, насквозь пробившими плохо прикрытие жалюзи, от этого пламени загорелся тонкий фарфор чайника на стеклянном столе у окна и край белоснежного шелкового пододеяльника, под которым я лежала ни жива, ни мертва. Манекен вышел из ванной комнаты, у него был проваленный к позвоночнику живот, костлявая волосатая грудь и неожиданно белые, бабьи плечи. Он сдернул с меня одеяло, и вдруг посмотрел так, как смотрят мужчины. Ласково. Вожделенно.

– Что-то в тебе есть, определённо. Даже живот не мешает. Руки убери.

Я чувствовала себя так, как, наверное чувствует себя наковальня к концу рабочего дня. Даже страха не было, просто отупение, бессмысленное и равнодушное. Я убрала руки и положила их вдоль туловища.

– Кофе будешь? С пирожными? Не хочешь здесь, принесут в палату. Меня, кстати, зовут Владлен. Завтра вечером чтоб здесь была. Одевайся. Иди.

Я долго и тупо сидела на кровати в своей палате совершенно без мыслей, желаний, потеряв ощущение действительности. Кофе и пирожные действительно принесли. И вот эти пирожные окончательно доконали меня. Они были, как в детстве, те самые, которые я больше всего любила – пышные, нежные, с шоколадным кремом и абрикосовым повидлом. И я вдруг, как будто что-то в моей голове сместилось и лопнуло, хватала их двумя руками, запихивала в рот, давилась и чавкала, глотая слезы.

Пришла в себя я от того, что Фрося холодным, мокрым полотенцем обтирала моё лицо. Она успокаивающе гладила меня по голове, как маленькую, а потом села рядом, обняла и мы так сидели, пока очередной зов в моих мозгах не потащил меня к ноутбуку. Через час меня ждали у гинеколога. Но самое страшное было не это. На столике стоял букетик. Кучка алых розочек была неловко всунута в стеклянный стакан, они вываливались оттуда, клонились, пережатые и замученные.

– С пирожными принесли. Я туда поставила, подальше

У меня теперь появилось много новых ипостасей. Корова, наседка, элита, кто-там ещё… А теперь я стала резиновой куклой. Которая лежит безвольно на кровати, оттопырив развесистые губы, и у неё болтается башка при каждом новом ударе нефритового стержня. Я и чувствовала себя так же – бессмысленно равнодушно, держалась за ажурные изгибы спинки шикарной Владленовой кровати долгие ночные часы, и только яркое, торжествующее южное утро слегка развеивало морок в моей голове, но только слегка.

А Владлена несло. Он ждал меня на свидание, как молодой любовник, ставил в вазы цветы, покупал вино, пирожные и фрукты, сам варил мне кофе и дарил шоколад. Он стал даже нежен, насколько может быть нежен урод и упырь. А меня тошнило. Меня бы, наверное, даже рвало при каждом его прикосновении, если бы я не стала резиновой куклой. Именно в этом и было моё спасение.

В то утро я проснулась у себя в палате. В последнее время это случалось нечасто, но тут повезло, Манекен меня не вызвал. Посидев с Фросей у открытого окна палаты, в которое тихо веяла ароматная апрельская ночь, поговорив о пустяках и напившись до пузырей чая манекеновым шоколадом, которого у меня скопилось столько, что можно было торговать, я провалилась в сон, как в яму, давно так не спала. Поэтому зов в моих мозгах выдернул меня из сна, так выдергивают тонущего из трясины, и я, судорожно натянув халат, бросилась читать расписание.

«У вас вызов к доктору Ирине. Вызов срочный, необходимо быть без промедления. У вас есть десять минут».

Глава 21

Ужас, который меня охватил при виде сигнала «Срочно», я всегда шарахалась от этого тревожного пурпурного свечения дисплея поганого гаджета, немного отпустил, когда я поняла к какому врачу меня вызывают. Но все равно тревожно сжималось и билось где-то в висках сердце, пока я неслась к зданию нашей сомнительной лечебницы. И, как оказалось, не зря.

Ирина встретила меня у дверей, крепкой ладошкой ухватила за локоть, протащила к своему столу и усадила в кресло. Потом снова подскочила к выходу, выглянула в коридор и плотно прикрыла дверь, для верности закрыв их на замок. Постояла, покачалась на каблучках аккуратных туфель, подошла и села напротив.

– Дай пульс. Замри.