2. Синее небо над синим морем

Изо всех сил расслабив лицо, чтоб только не жмуриться, я выдержала свет фонарика, которым этот упырь осветил моё лицо. А потом послышался странный звук. Так булькают жабы по весне, утробно, гортанно, переливчато. А потом жабий звук перешел в вой. Что – то стукнуло по смотровому стеклу, глухо и отчаянно.

И я открыла глаза. И встретила красный, воспаленный, заплаканный, бабий взгляд. Прямо в упор, прямо в мои глаза смотрел Манекен.

поняла, что это всё. Мне больше не на что было надеяться, нечего ждать. В оловянных пятаках Манекеновых глаз горе (я не думала, что этот монстр может испытывать человеческие чувства) враз сменилось сначала мимолетным испугом, потом изумлением, а потом… узнаванием. Он узнал меня. Несмотря на килограммы грима, узкое смотровое окно, почти полное отсутствие освещения – он узнал меня. И, судя по хлынувшей потоком на его гладко выбритые, впалые щеки бледности и судорожно сжатые в бешенстве челюсти, он приговорил меня к смерти.

Так он смотрел – глаза в глаза, наверное минут пять. Я тоже не в силах была отвести взгляд, он держал мои зрачки в странном плену, теперь я понимаю силу удава перед кроликом. А потом щёлкнул наружной крышкой смотрового окошка, (я и не знала, что она есть) зверски захлопнул заднюю дверь микроавтобуса и через минуту машину закачало – мы поехали.

Я лежала, как в гробу. Теперь в капсулу не проникало ни отблеска, ни лучика и от полного отрешения от мира меня спасал только звук. Во мне уже не было страха. Он куда-то пропал, растворился, исчез, я лежала и равнодушно думала о смерти. Мысли эти ласкали меня, нежили, обвивали моё тело теплым, нежным покрывалом, баюкали и успокаивали. И когда я уже было совсем впала в эту нирвану скорой, избавляющей смерти, меня изо всех силенок толкнули изнутри в живот. Крошечная пяточка провела прямо по моей окаменелой душе мягко и настойчиво, потом ещё, и дикое желание жить скрутило моё тело жгутом. Я попыталась вырваться из своего плена, толкала пластиковые гладкие стены руками и ногами, упиралась затылком и лбом и когда силы совершенно оставили меня, взвыла, как пойманная в капкан драная кошка.

И вдруг поняла – машина стоит. Причём стоит где-то недалеко от какого-то транспортного узла – то ли трассы, то ли вокзала. Постояв минут двадцать, мы снова поехали, но явно свернули с дороги, машину болтало и подбрасывало на кочках и ухабах. Ещё минут пять и все кончилось. Гробовые темнота и тишина воцарились в мире и в моем сердце.

Звук открывающихся клапанов капсулы кувалдой долбанул по моим ушам. И только одна мысль осталась в сузившимся до булавочной головки мозге – как он будет меня убивать? И как долго…

Крышка капсулы откинулась и я увидела свет. Он проникал из задних дверей машины, был мирным, вечерним, смутным. Манекен сидел на узкой лавке кузова и молча пялился на меня. Посидев с минуту, он жестом показал мне на место рядом с собой.

Я, скрипя костями, кое – как собрала свое тело и, поддерживая двумя руками живот, вылезла, как медведица из берлоги, но сесть не решилась, стояла перед ним, сгорбившись, чувствуя себя совершенно древней, больной и безумной старухой.

Манекен притянул меня своей железной граблей, больно надавив на плечо, усадил и развернулся всем телом.

– Там, чуть ниже, за опушкой – река. Смоешь с себя это дерьмо. Здесь – джинсы, кофта и куртка. Размер не знаю, наденешь, как сможешь.

Он толкнул ногой большой пакет, который я сразу и не заметила. А потом сунул мне в руки кошелёк – большой, мужской, потрепанный.

– Здесь – деньги. Их немного. Но, на первое время хватит. Это – моя карта и твой телефон. Карту я через час обнулю, код пришлю смс-кой. Там будут твои деньги. Когда заведешь свою, эту уничтожишь, я её блокану через неделю. Пошла вон.

Он с силой толкнул меня к дверям, я козой скакнула из машины, схватив свои дары. Уже на пороге, держась за гладкую ручку двери, потому что болтало меня из стороны в сторону, я оглянулась. Манекен смотрел мне вслед, оловянные заслонки упали и из чёрных дырок его глаз лилась пустота и боль.

– Я говорил, что в тебе что-то есть. Иди. Может ещё встретимся… За лесом станция. В кошельке билет на поезд. Топай быстрее.

Эпилог

Темнеющий лес встретил меня лёгким, одуряющим ароматом просыпающейся земли. Вода в реке была такой ледяной, что стыли пальцы, но я с ожесточением скребла себя по физиономии, смывая все, что можно было смыть – память, позор, унижение, страх.

Одежда оказалась почти впору, слегка болтались под животом джинсы, но лишь слегка. В поезде было спокойно и мирно, об ужасе, случившемся в мире напоминали лишь пакеты с одноразовыми комбинезонами, в которых, кстати, уже никто не ходил, и узкие, глянцевые флаконы с дезинфектантом. Я зашла в свое купе и, с облегчением поняла, что я одна. Задернув занавески, упала на расстеленную постель, накрылась с головой одеялом и провалилась в сон – чёрный, оглушающий, беспросветный. Так я не спала уже сто тысяч лет…

…