2. Синее небо над синим морем

Миссис, полная до состояния, когда ещё не сочувствуешь, но уже удивляешься, как так можно, сидела в своём огромном кресле и пухлым белым пальцем с острым чёрным ногтем водила в воздухе – повелевала двум высоким и совершенно одинаковым девицам – принесите это, принесите то. На небольшом столике перед этой королевой крови, дымилась конкретная по размеру сигара, и стояла ваза с финиками, дымчатыми, размером с небольшое яйцо, любимая сладость Миссис. Она смотрела на моё преображение чуть приподняв тоненькую, изысканно вычерченную бровь, которая придавала этой половине её круглого лица вид удивлённой луны.

Наконец, она цокнула языком и щёлкнула пальцами – так призывают в ресторанах официанта.

– Вот. Оно. Больше ничего не ищем. Влитое.

Я посмотрела на себя в зеркало и даже вздрогнула. Молодая женщина с обалденной фигурой и аккуратно оттопыренной круглой попой, обтянутой идеально сидящими джинсами, смотрела на меня красиво подведенными глазами из под прямой чёлки. Я изменилась за это время неузнаваемо. И мне это нравилось…

Натянув высокие сапоги и куртку, еле доходящую до талии, аккуратно вправив контейнер в специальный карман на джинсах, я выписала чек Миссис и попросила её вызвать такси. Услышав адрес, эта королева посмотрела на меня тяжёлым взглядом, но промолчала. Уже в дверях я обернулась. Миссис все смотрела мне вслед, крепко зажав полными красными губами сигару.

***

– Дальше не поеду. Под холм сейчас такие потоки воды несутся, сама видишь. Тут недалеко, по мостовой добежишь до бамбуковой рощи, потом свернёшь налево, в арку в скале, ты и на месте. Десять минут.

Спорить с таксистом я не стала, тем более, что он был явно выведен путем гибридизации моего садовника и Манекена. Я пока ехала-то, чуть не описалась со страха, особенно, когда он смотрел на меня в зеркало крошечными глазками бультерьера. Дождь прекратился, даже выглянул какое-то подобие солнышка и я, чуть не вприпрыжку, скатилась по узкой улочке вниз с холма, пробежала по светлой рошице и, нырнув в тёмную арку, вдруг остановилась, как зачарованная, такой красоты картина передо мной предстала. Маленький домик, весь увитый какой-то вечнозелёной лианой прилепился к склону небольшой скалы, у подножия которой сияло крошечное озерцо. А за домом был сад. Огромный, светлый, прекрасный. Мандариновые и апельсиновые деревья ломились от оранжевых и жёлтых солнышек, и казалось, что именно они освешали эту небольшую и совершенно уединенную долину. Я подошла поближе и увидела Светлу. Она ташила, упираясь как маленький ослик, здоровенную корзину с мандаринами. Увидев меня, Светла легко выпрямилась и приветственно помахала рукой.

– Иди, иди, не бойся. Мы тебя ждали. Армен сказал, что ты обязательно придёшь.. Сама.

Я почему-то сразу раскрыла душу этой женщине. Просто вот почувствовала, что этот жуткий зажим внутри, который с того самого, последнего дня моей нормальной жизни, перетягивал мне горло, вдруг немного ослаб. Отпустило слегка. Ароматный воздух долины так хлынул в мою освобожденную грудь, что я чуть не потеряла сознание и заплакала. Именно заплакала, горько, навзрыд, как плачут сильно наказанные, но вдруг прощенные дети – ещё страшно, обидно, но уже легче, ещё чуть-чуть и совсем пройдёт. Светла бросила свою ношу, обняла меня за талию, и повела в сторону дома, туда, где под козырьком из ещё цветущего кое-где плюща, таилась белая аккуратная скамейка. В этот момент солнце совсем разошлось, раскидало вокруг себя сморщенные, растерянные тучи и грянуло с неба, что есть силы, заставив засиять мокрый, измученный дождём сад.

– То, что ты пришла, это замечательно. И это означает только одно – ты с нами. А это означает, что раз наши ряды крепнут-мы победим. Мы разорвем эту свору, как тузик грелку. Можешь не сомневаться.

Светла говорила быстро и возбуждённо, у неё горели щеки и, наверное, чтобы успокоиться, она крутила хвостик толстенной косы, перекинутой через плечо. Мы так увлеклись, что не заметили Вадима. Он стоял чуть поодаль, за стеной плюща был почти не заметен и с интересом слушал жену. Светла его увидела, споткнулась на полуслове, но Вадим одобряюще склонил голову, подошёл и сунул мне в руку мандарин – оранжевый и тёплый.

– Всё правильно, Светик. Только по поспокойнее. Армен сказал, что Лида своя, значит своя. Сколько он рискует, так ему нельзя не доверять. И что вы тут уселись? Сыро. Пошли в дом.

Вадим прошёл вперёд и открыл нам стеклянные двери. В доме было тепло, яркий солнечный свет проникал через огромные окна, через двери, которых было две – одна входная, с улицы, вторая вела в сад. И весь пронизанный солнцем дом был похож на волшебный кристалл, радостный и искрящийся.

– Вот так и живём. Здесь у нас и спальня, и зал, и кухня. Одна комната, но нам хватает. Только ванная там.

Светла махнула рукой куда-то в сторону сада, а потом показала мне на белый, даже на вид хрупкий, изящный стул, один из четырёх, красиво расставленных вокруг такого же белого столика. Подождав, пока я расположусь, села сама.