20-ть любительских переводов (сборник)

Его звали Р. Брат Мекем и ему нравилось что-то создавать. Он был достаточно стар, чтобы помнить, как его самого создали на Земле, во времена, когда еще производили роботов. Делали их похожими на людей, чтобы помогать старикам или присматривать за детьми. Созданная жизнь, чтобы служить людям.

А теперь все роботы были старыми, и многих из них уже не существовало, но Р. Брат Мекем все еще помнил. Иногда ему думалось, что это его проклятье… слишком много помнить.

Р. Мекем мог вспомнить каждого ребенка, которого он помог вырастить. Его всегда поражало, как быстро они росли и менялись. И он помнил каждого пожилого человека, которому также помогал, и как быстро они старились и умирали. Люди жили так интенсивно и так скоротечно. Но каждый из них был неповторим и уникален, практически как робот.

— Мне жаль, — промолвил он снова, на этот раз более растерянно.

Майя успокаивающе положила руки на плечи робота и произнесла:

— Его время пришло.

— Да, — ответил робот, — во вселенной бесконечно много времени и бесконечно его мало, для жизни. Иногда я думаю о том, что если бы все было по-другому.

Блестящие слезы, застыли в глазах Майи. Она не осознавала еще этот печальный факт до конца. Саммит всегда был там. И кто теперь будет поливать цветы? Кто будет пропалывать цветочные клумбы, кто будет возделывать хороший чернозем? Когда она была маленькой, он брал ее с собой в сад, во время своих обходов и показывал ей оливковое дерево, которое росло там в центре на протяжении веков, с тех самых пор, как первый садовник посадил его как саженец, в тот первый год, когда облачный город был совсем новым.

Тогда это было естественно. Город был блестящим, новым и пустым. А теперь он показал свой возраст, когда он плавал там, в умеренной зоне — пятьдесят километров над поверхностью Венеры. Город обзавелся воспоминаниями, легендами и прожитыми жизнями. Он вобрал в себя всю историю.

Р. Брат Мекем прибыл в облачный город всего столетие назад. Он жил на Земле и совершил несколько ужасных поступков, о которых теперь сожалел. Он был захвачен во время одной из давних войн, так он и выжил, как выживали люди, возможно так не должно быть. Ведь люди совершали чудовищные поступки, чтобы выжить. И роботы, подобные Р. Мекему, были созданы настолько человечными, что в подражании им, Р. Брат Мекем также мог умереть, как и многие из его ордена. Но он предпочел этого не делать.

Возможен ли свободный выбор для робота? А была ли эта возможность для человека? Вся жизнь состоит из выбора.

Выбирая, он жил. Проживая, он выбирал.

Размышляя об этом, Р. Мекем отправился на Луну. Он жил с монахами на видимой ее части, которая носила название ­­— Море Познанное,[121] в течение нескольких десятилетий, принимая обет молчания, обитая на холоде безвоздушной поверхности Луны, наблюдая за восходом Земли, размышляя о Пути и трех законах робототехники, которые какой-то древний человеческий мудрец, неудачно придумал одним бесцельным осенним днем в городе, которого больше не существовало. Эти законы были полны противоречий и парадоксов, как восторженное творение человеческого подросткового воображения, но они сохранились в разуме Р. Мекема.

В конце концов, после этих долгих десятилетий, Р. Мекем утомился от пыли Луны и от передвижения гигантских пауков по ее поверхности, которые представляли из себя огромные механизмы, размером с город и с разумом, который ничем не отличался от его собственного. Цифровые интеллекты, обитающие в Канале Связи, никогда не знали, что делать с роботами и их странным существованием, не совсем одно и не совсем другое. Итак, Р. Мекем отправился на Венеру и стал зарабатывать на жизнь, священником.

Пытаясь снова быть полезным.

Пытаясь быть хорошим.

— Ты хорошо его знал? — спросила Майя.

— Мы вместе играли в Бао[122], почти каждый день, — сказал Р. Мекем. Его длинные пальцы двигались все время, пока он говорил, скручивая кусочки проволоки, в форму игрушки. Не осознавая, робот понял, что создал розу. С неловкостью, он протянул это изделие Майе.

Теперь она позволила себе заплакать. Прижавшись к роботу, она оросила его водопадом слез.

— Мне казалось, что у нас больше времени, — всхлипывала она, — казалось…

— Я знаю, — осведомил ее робот и снова повторил древние слова, — мне жаль.

Роботы всегда выражали сожаления. За то, что сделали что-то недостаточно, за разочарование, за то, что они просто существовали. Мекем помнил ту войну. С неба падали бомбы, военизированные формирования двигались по разрушенному городу. Выстрелы. Человеческие тела такие хрупкие. Белые фосфорные боеприпасы, осколки снарядов. Кошмарные воспоминания.

Он думал о людях, которых убивал.

Убивать было на удивление легко, даже для робота.

Майя отпрянула от него. Смахнула слезы и спросила:

— А он выигрывал?

— Что? — переспросил робот.

— Ну, в ту игру, Бао.

— Он был ужасным игроком, — пояснил Мекем, и они оба рассмеялись.

— Да знаю.

— Но был прекрасным садовником. Его розы были радостью для всех. Он пытался научить меня, и не один раз. Но у меня нет дара ухаживать за цветами.