20-ть любительских переводов (сборник)

Он не хотел уходить. Он беспокоился, что с ним должно что-то случиться, и его ласковые жизнерадостные дети, могут попасть не в те руки. Любовь к детям, не настолько ослепила его, чтобы не понимать — они могут стать чудовищным оружием разрушения. Поэтому исходя из всех его умений, он не мог придумать, как запрограммировать интеллект на подозрительное отношение к незнакомцам или наделить их способностью, как за их улыбками, распознать скрытые ножи . Он был хорошим, а не коварным и хитрым человеком, и он осознавал этот недостаток в себе, понимая, что передал это своим детям — состоящим из стали и углерода.

Но пришел день, когда все пошло не так как надо и его сердце оцепенело, и он упал в пыль старой планеты, хватая ртом воздух. Брат нежно подобрал его своими полированными захватами и уложил в постель, чтобы он пришел в себя.

Сестра не могла больше пролезать в большинство дверей и жила в старом грузовом отсеке базы, где ее плечи не задевали стены, пока она ковыляла на своих гусеницах.

Наниты весьма оперативно подремонтировали сердце старика, и оно ожило, но он понял, пришло время сделать выбор.

Если он останется, он умрет, а его дети будут медленно умирать от голода. Он представил себе их, пожирающих свои собственные тела и становящимися все меньше и меньше до того момента, пока наконец они не смогут поддерживать свой собственный разум и просто превратятся в мертвые куски железа.

И один переживет другого, подумал он и возможно будет вынужденным поедать другое тело и все ради чего? Чтобы составить компанию костям мертвеца, на этой старой планете?

Нет. Он не был эгоистом, находящийся здесь так долго вследствие того, что он боялся. Лучше смотреть в неизвестное будущее, чем обречь брата и сестру на такую участь.

На базе находился аварийный радиомаяк. Он приказал компьютеру — простому исправному компьютеру, без собственного разума, активировать его и вызвать помощь.

Когда его снова можно было безопасно переместить, Брат перенес Отца в грузовой отсек и засуетился над размещением подушек, для его удобства.

— Достаточно, — произнес старик, похлопывая по одной из металлических клешней, — я буду в порядке некоторое время. Однако мои дети, для вас пришло время уходить отсюда.

— Уходить?— воскликнул Брат, — как уходить?

— Было ограничение, которое не позволяло вам покидать эту планету, — объявил старик, — сейчас оно снято, но вам нельзя оставаться здесь, потому что прибудут люди. Они сохранят мою жизнь, а если вселенная будет добра, они перевезут меня впоследствии обратно сюда. Но они могут не позволить мне, увидеть вас.

— Почему не позволят? — удивленно спросила Сестра.

— Не все люди так добры, — промолвил старик.

— И у меня есть основания полагать, что эти… — и глядя на своих детей, он понимал, что он никогда не смог бы им с легкостью объяснить то видение мира, где существовали корпорации и правительства, которые правили паутиной космических флотов, неуклюже перемещающихся между звездами… — они могут быть не такими уж и добрыми. Они могут причинить вам вред.

— Но как они могут тебе навредить? — изумился Брат.

— Есть такая вероятность, — ответил старый человек.

— Мы защитим тебя, — яростно воскликнула Сестра и старик содрогнулся. Он никогда не программировал в них свирепость, но у любви был способ пробуждать другие струны, которые никогда не ощущали прикосновения программного кода.

— Мы не позволим им тебе навредить, — синхронно заявили они.

— Это и объясняет то, зачем вы должны уйти, — объяснял старик, — когда-то я был частью того мира, в дни моей молодости, а вы нет. Я подвел вас, не объяснив вам, как устроен тот мир. Но теперь уже слишком поздно. Они придут, и я хочу, что вы на тот момент, убрались отсюда подальше… подальше от этой планеты. Питайтесь в поясе астероидов до момента, пока я не вернусь и не подам вам сигнал.

Они были послушными детьми. Они щелкнули клешнями в знак согласия, а потом вышли на поверхность планеты, подальше от базы и заговорили.

— Мы не можем оставить его.

— Мы не можем ослушаться его.

Сестра часто грохотала своими гусеницами, когда размышляла.

— Мы подчинимся, — заключила она, — но будем не так далеко находиться. Мы будем наблюдать... и проследим за действиями этих визитеров, и если они будут опасными, мы вернемся обратно.

Брат кивнул:

— Мне понадобятся крылья побольше, — произнес он, почти извиняющимся тоном, — если уж мне суждено унести тебя в небо.