200 дней до приказа

– Это ж надо! Полдня ходил мимо и не заметил! – Серый

порошок, находящийся в бочке, был тут же идентифицирован путѐм

обнюхивания и пробы на язык. – Цемент, что ли? Точно – цемент!

Хороший, четырѐхсотый! Заберѐм! – На попытки сдвинуть себя с места

бочка не реагировала. Усилий Шматко она не чувствовала. – А хрен там!

Эй, бойцы, бегом ко мне!

Бойцы явились – все, что были в наличии.

– А ну, штангисты, давайте-ка мы этот бочонок с мѐдом

перенесѐм в кузов! Взяли! – Под командами бочка начала перемещаться

к выходу. Перемещались бы быстрее, если бы Папазогло не путался

под ногами…

– Папазогло, мать твою, отвали! Мешаешь только. Иди лучше

дверь подержи, чтоб не поцарапали, – скомандовал Шматко.

Шматко, наверное, чувствовал… Плохо, что Папазогло ничего не

чувствовал. Новая, хорошо смазанная дверь начала закрываться, причѐм

быстрее, чем Папазогло к ней шѐл.

– Папазогло! Бегом к двери! ! Бегом, я сказал! !

Финишный спорт всегда был слабым местом Папазогло.

Впрочем, какое место у него было сильным, знала, вероятно, только его

мама. Дверь захлопнулась. Бункер окутал полный мрак.

– Приехали!

В нескольких метрах стоял под парами «ЗИЛ», готовый к поездке

домой. С тем же успехом он мог стоять на Северном полюсе.

– Товарищ лейтенант, а точно, дверь можно открыть только

ключом? – подал голос Папазогло.

– Папазогло, заткнись, а? Спринтер… Тебя где так бегать учили?

Ты при поносе тоже до сортира не успеваешь добежать?

167

– Да… Прямо как в сказке: ключ – в кабине, кабина – в «ЗИЛе», а

«ЗИЛ»… – начал Нестеров.

– В яйце… а яйцо – в утке… – закончил Щур.

– Ну, просили же – про еду не надо! – возмутился Фахрутдинов.

– Ребята, а у меня пара пряников есть, – расщедрился Папазогло.

– А у меня конфеты, – добавил Нестеров.

«Ужин» был честно поделен на всех поровну.

– Так вот ты какой, ужин при свечах, – попытался пошутить

Нестеров. Не смеялся Шматко, лейтенант ушѐл куда-то вглубь бункера. –

Товарищ лейтенант, вы куда?

– Сейчас, где-то тут должен быть…

Щѐлкает выключатель, в бункере загорается слабый свет.

– Ура! !

– Учите матчасть, бойцы! – авторитетно заявил лейтенант. –

Ученье – свет! В данном случае – в прямом смысле этого слова. Ну, что,

полегче?

– А может, позвонить в службу спасения «девять один-один»?

Пусть приедут и взломают двери! – вспомнил какой-то американский

фильм Папазогло.

– Им проще будет взорвать весь бункер, чем эти двери! Мы тут, как

в сейфе! – обломал бойца Фахрутдинов.

– Товарищ лейтенант, а у вас же мобильный был! – оживился

Нестеров.

– Был, – помрачнел Шматко, – он и сейчас есть, только толку от

него – зарядка кончилась…

– Товарищ лейтенант, а вдруг нас не найдут? – тоненько и

печально сказанул Папазогло.

– Не каркай…

168

Жена Зубова спала… Спала вся часть. Не спали только наряд и

майор Зубов. Стараясь не разбудить безмятежно дрыхнувшую супругу,

майор на цыпочках вышел в коридор и, прикрывая трубку рукой – решил

ещѐ раз – уже в который раз – набрать дежурного.

– Алло, дежурный? Зубов говорит. Шматко вернулся? Нет?! Вот,

чѐрт! Где ж его носит! Что?. Я тоже надеюсь, что всѐ-таки что-то с

машиной, а не с ним! Ладно, если что – звони!

Не успела трубка лечь на рычаг – в коридор вышла жена Зубова.

– Что, до сих пор не вернулись?

– Нет… Так, я пошѐл в часть!

– Коля, не поднимай панику! Они наверняка приехали поздно,

поэтому не стали заезжать, а сразу поехали ночевать по домам!

– Ага! Шматко повѐз бойцов и уложил их дома рядом с собой! –

Зубов заметно нервничал. – Казарма – их дом, Вера. Слушай, а может,

позвонить Шматко домой? – Майор ещѐ говорил, а руки уже делали –

жена перехватила руку с телефонной трубкой.

– Ты с ума сошѐл! Среди ночи?

– Н-да… Если его ещѐ нет – семья поднимет на ноги весь город!

Блин, что же делать?

Зубов беспокоился не зря. К голоду запертых в ЗКП добавился

холод – классическая сладкая парочка.

– Не спать! Нельзя в такой холод спать, замѐрзнуть можно, –

командует Шматко.

– Есть хочется, а сколько человек может прожить без еды? – как

раз к месту поинтересовался Папазогло.

– Дней десять, – обнадѐжил Фахрутдинов.

– Щур, а что наука по этому поводу говорит? – призвал на помощь

обладателя высшего образования Нестеров.

– Действительно, десять дней. Но история знает сроки и

побольше. Восьмого марта тысяча девятьсот шестидесятого года наших

169

четверых солдат: Зиганшина, Федотова, Крючковского и Поплавского –

унесло на барже в море, и американцы нашли их только через сорок

девять дней! Правда, к тому времени они съели и сапоги, и ремни, и

даже гармошку…

– Не, кирзу мы вряд ли прожуѐм! – засомневался Нестеров.

– Наверное, у тех бойцов сапоги были яловые. Яловые съесть

можно, – решил Фахрутдинов.

– А у нас яловые только у товарища лейтенанта! – четыре пары

голодных глаз сосредоточились на сапогах Шматко. От греха подальше

Шматко поджал ноги под себя…

На самом деле самое холодное время суток наступает утром.