200 дней до приказа

– Так только солдаты и будут…

173

Зубов не понял, но объяснять не пришлось – Лавров и Смальков

явились пред ясный объектив. Лавров был с гитарой, Смальков – в

солдатской форме. Форма на Смалькове была слегка маловата.

– Мать честная, – Зубов стоял, Зубов сел.

– Не боись, командир, пробьѐмся! – утешил замполит.

– Так, готовы? Даѐм свет! – Свет, вызванный режиссѐром, был

ярок, для Нестерова и Смалькова – слишком ярок, поскольку бил он в

лицо.

– Полная тишина. Мотор! Съѐмка!

Говорят, даже Филипп Киркоров иногда забывает слова песни.

Лавров пошѐл дальше – он вообще забыл, чтó надо петь. Подсказки

Смалькова он слышал, но, дойдя до ушных раковин, в мозг они

пробиться не могли. Руки бойца сами взяли аккорд на гитаре, аккорд

был знакомым, после него неумолимо последовал следующий, а вслед

за ними проистекла и песня… Другая песня – не та, песня, которую

ждали.

И вот стою я на плацу

В парадной форме, навсегда покинув строй.

И чуть не слѐзы по лицу.

Сегодня к матери-отцу

Солдат уходит домой.

Слѐзы навернулись на глаза Лаврова совершенно натурально,

Смальков с ужасом понимал, что выхода нет, – и подтягивал вторым

голосом. Зубов расслабился – хуже уже всѐ равно не будет, потому что

хуже уже некуда.

В мечтах я видел этот час,

Осталось мне один лишь выполнить приказ:

Покинуть воинскую часть,

Где я себя оставил часть.

Солдат уходит в запас.

174

Оператор, вероятно, решивший, что он присутствует при

рождении новой мегазвезды, отснял парочку со всех точек, пытаясь

найти ракурс получше, приполз и упал у ног певцов. Певцов же

остановить теперь мог разве что расстрельный взвод.

Рота, подъѐм!

Будет сниться страшным сном.

Рота, отбой!

За окошком дембель мой!

Я слать не буду телеграмм,

И в кассе воинской мне выдадут билет.

Войду, скажу лишь: «Здравствуй, мам!

Отец, налей нам по сто грамм,

Ведь не прошло и двух лет!»

И вот я на плацу стою

В парадной форме и гляжу в глаза ребят,

Но в них себя не узнаю,

И понимаю, что в строю

Как будто умер солдат.

Последний аккорд звучал долго в полной тишине.

– Стоп! Снято! Нестандартно, – вывел собравшихся из ступора

режиссѐр. – В общем, неплохо, хоть какая-то альтернатива, а то

задолбали штампами…

– Послушайте, это была так… разминка! – попытался вытащить

часть из стремительно смыкающихся челюстей всеармейского позора

Староконь, – а сейчас мы вам споѐм другую песню!

– Рад бы послушать, но некогда! Да и стоит ли – очень хорошая

песня!

– Стоит, стоит! Та ещѐ лучше! – поддержал Зубов.

– Ребята, в другой раз послушаем! Мы опаздываем!

175

Камера

выключилась,

свет,

микрофон

упокоились

в

колоссальном чемодане, вот телевизионщики были, а вот их нет. Поезд

ушѐл, несмотря на то, что уехала съѐмочная группа на автобусе.

Майоры Зубов и Староконь грустно смотрели вслед

удаляющемуся автобусу. Идти обратно не хотелось. Вдали на горизонте

показался окутанный дымом «ЗИЛ». Собственно, «ЗИЛ» ещѐ не

приехал, а керосин уже стучался в ворота части.

– Ну, чѐ, опоздали? – жизнерадостно сообщил Шматко, выскакивая

из кабины грузовика.

– Ну, Шматко, и кто ты после этого? – сквозь зубы прорычал

Зубов.

Жизнерадостность Шматко испарилась, на смену ей пришло

заикание.

– М… м… мобильник не работал, товарищ майор…

– После поговорим!

Телевизор в центре казармы был установлен по приказу Зубова.

Радость и горе должно быть одно на всех. То же относится и к позору.

До эфира телефестиваля солдатской песни только что секунды не

отсчитывали.

Наступило время «Ч», три зелѐных свистка дал Зубов лично.

– Тихо! Начинается!

В пространство казармы ворвался голос ведущего:

– …И мы рады, что наш традиционный фестиваль «Когда поют

солдаты» начинается с дебюта! И дебюта весьма удачного! Эстафету

хорошей солдатской песни принимают мотострелки!

Возникшие на экране Лавров и Смальков были ужасно похожи на

настоящих,

затравленно

посмотрев в

экран,

они

грянули

«Дембельскую».

– Ужас, – прошептал Зубов.

176

– А по-моему, нормально, – утешил Шматко.

Есть такая забава в армии, называется вечерняя прогулка. Только

не стоит представлять себе расслабленно прогуливающихся по

расположению части солдат. Прогулка осуществляется, естественно,

всеми вместе, строем, да ещѐ и под строевую песню. Чтобы не болтали

на прогулке. Вторая рота как раз прогуливалась под чутким

руководством Кудашова.

– А сейчас по многочисленным просьбам… Лавров, приготовься!

Песню запевай!

Лавров ещѐ не привык к тому, что он ротный запевала, песня не

запелась… К тому же к роте подошли майор Зубов и старший лейтенант

Смальков.

– Рота, смирно! Равнение нале-во! – Рота продолжала идти –

мини-парад в исполнении второй роты выглядел довольно удачно.

– Товарищ майор, вторая рота проводит занятия по строевой

подготовке…

– Отставить. Вольно, – не дал похвастаться строевой подготовкой

Зубов. – Кудашов, дай-ка мне Лаврова на пару минут…

– Лавров, к командиру части!

– Есть!

– Рота, стой! Товарищи солдаты, – начал Зубов…