2008_37 (585)

Да, очередное противоречие. "О достоинстве не заботились", но вдруг «устыдились» и обеспечили всем необходимым. С чего вдруг, Валерия Ильинична? Позвонили к вам домой, посоветовали, что принести. Откуда такая забота у гестаповцев? Вернее «эсэсовцев», как вы их часто называете.

По тюрьме, в обход правил, разрешили ходить, не заводя рук за спину, без наручников. Не вырвали язык, не избили, продолжали относится вежливо, старались помочь.

"Я ожидала, что в Лефортове полно политзаключенных, что кроме политических там вообще никого нет. Кем еще будет заниматься КГБ? Я не знала, что мы, политические, не составляем ежедневное меню охранки, но только лакомство на десерт. А повседневная пища, завтраки, обеды и ужины — валютчики, крупные взяточники, расхитители…В камере меня ожидал сюрприз. Я вошла (за мной конвоир тащил мой матрас с постелью), увидела двух женщин и спросила: "У вас, конечно, 70-я статья, товарищи? Листовки, нелегальная литература или рабочие кружки?" Они так рты и раскрыли. Одна была Тамара Иванова из комиссионного магазина на Арбате (сел весь магазин за валютные сделки с иностранцами), другая считалась крупной спекулянткой (Зоя приехала из лагеря к кому-то на следствие). Меня они приняли за валютную проститутку, сбывавшую что-то иностранцам. То же оказалось и всюду в соседних камерах."

Воистину потрясающая картина! Оказывается, КГБ не столько заботили политзеки, сколько воры и маньяки! Оказывается, тюрьмы "были забиты" не борцами за свободу, а теми, кто ДОЛЖЕН сидеть в тюрьме. И даже зная это, осознaвая, что в тюрьмах КГБ отбывают срок наиболее опасные рецидивисты, насильники, убийцы, даже зная это, "Демократический Союз", организованный и возглавляемый Новодворской, выступал в своей программе за ВСЕОБЩУЮ реабилитацию.

Кто же, после всего сказанного, настоящий ВРАГ НАРОДА?

"…Атмосфера осталась: атмосфера безликой, холодной, неумолимой машины уничтожения. Абсолютная чистота в камерах, чистое белье, горячий душ каждые 10 дней, роскошная библиотека, на которую я набросилась с большим аппетитом, нагло получая образование там, где жизнь кончалась вообще. Белье меняли каждые 10 дней, и оно было лучше, чем в поездах. Унитаз с крышкой, полки, стол, табуретки…"

Вот как оказывается выглядит "машина уничтожения"! Чистым бельём и человеческим отношением недовольна была Новодворская. Она готовила себя на подвиг, мечтала о публичной казни, о славе, о любви… Больше всего, мне кажется, о любви. Обними её в детстве отец, поцелуй её мать — и, возможно, нам с вами не пришлось бы возиться с этой старушкой, менталитетом напоминающей девочку переходного возраста.

Дальше всё то же самое. В книге звучит обида на то, что девушка готовилась к подвигу, хотела принести себя в жертву, а ей не дали. Оказалось, что Лобное место действительно только для туристов, что с государством, против которого она так яростно боролась, можно жить, можно договориться. Что оно принимает помощь. Нужно лишь терпение. Именно терпения ей и не хватало. Нужно было ВСЁ, СЕЙЧАС, так, как хотелось ЕЙ, а не как лучше для народа. Так избалованный ребёнок ложится на пол, бьёт ногами, требуя своего, не внимaя словам и увещеваниям. То, что (с натяжкой) возможно в трёхлетнем возрасте, не проходит в 19-летнем. Новодворская явно нуждалась в психиатрической помощи.

Поэтому не могу не привести её изложение событий, приведших к тому, что она оказалась на лечении в психиатрической больнице.

"B одни ненастный день без церемоний, предупреждений и объяснений привезли в институт Сербского, я даже не столько испугалась, сколько оскорбилась. И это была правильная реакция. Пока я жива, я буду настаивать не только на том, чтобы упразднить КГБ, но и на закрытии Института судебной медицины им. Сербского, почитая второе заведение не менее вредным и исторически преступным, чем первое…Меня заперли в отдельную камеру, и общение с институтом началось…Уже через много лет я узнала, что в течение месяца гэбисты не могли найти врачей, желающих подписать вместе с Лунцем диагноз "вялотекущая шизофрения". Мне показалось, что некоторые молодые научные сотрудники искренне считали, что спасают жертвы КГБ от лагерей (ничего не зная о ситуации в спецтюрьмах) и дают им возможность потом учиться и жить в столицах.

…Здесь я и познакомилась со знаменитым Лунцем. Даниил Романович был холеным, вальяжным барином с отличной филологической подготовкой. Я успела за одну беседу об экзистенциализме сделать его своим личным врагом, заявив, что он инквизитор, садист и коллаборационист, сотрудничающий с гестапо — с КГБ. Оля Иоффе знала о перспективах такого поведения столь же мало, как и я. Она на все "наводящие вопросы" отвечала: "Я буду продолжать борьбу" — и заработала себе диагноз. Ира Каплун знала, наверное, больше нашего. Она уклончиво отвечала: "Подумаю, еще не решила…" — и была признана вменяемой.