2008_50(598)

И хотя революции в Англии, Франции и России разделяют друг от друга столетия, их объединят то, что парламенты выступали как мозг, штаб и двигатель этих революций. В предреволюционный период либеральные демократы использовали парламент как легальную трибуну для дискредитации существующих порядков и власти монархов, а также подготовки общественного сознания и населения к необходимости перемен и демократизации общества.

В ходе революции парламент превращался в руководящий орган, штаб революции.

После победы революции, как единственная организованная сила, парламент - это готовый орган новой власти.

Надо отметить и такой момент. В 1917 году, впервые за многовековую историю капиталистических революций, либералы не удержали захваченную власть. Казалось бы, либералы сделали всё как обычно, по привычному, проверенному опытом европейских революций сценарию: подготовились организационно, свергли монархию и захватили власть. Но изменилось время. Кроме либералов появилась ещё одна организованная революционная сила, которая и перехватила результаты революционных усилий либералов. Отныне либеральные демократы утратили монополию на революционную власть, отсюда и непримиримый либеральный идеологический антикоммунизм, желание навсегда покончить с опасным конкурентом, уничтожить его. Не потому ли либеральные демократы так ненавидят советскую демократию и всё советское?

Г.А. АНТОНЯН

ИСТОРИЯ

ПАМЯТНИК САПЁРАМ

В 1969-1970 годах я работал секретарём комитета комсомола (Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи) Кестеньгского леспромхоза в Лоухском районе Карельской АССР. Однажды в Комитет ВЛКСМ пришла недавняя выпускница лесотехникума работница конторы леспромхоза Зоя Пискунова и рассказала, что на Кестеньгском кладбище недалеко от братской могилы освободителей Кестеньги от оккупантов есть могилы 1945-1950-х годов, которые много лет не обихаживались, но похоже, что они воинские, и потому надо что-то сделать, если «ничто не забыто и никто не забыт».

Я позвонил Председателю поселкового Совета ветеранов Иванову Савелию Афанасьевичу - человеку потерявшему на войне оба глаза, но изучившему рельефную азбуку для слепых на картоне, прочитавшему много книг, которые ему присылали из Петрозаводского общества слепых, постоянно слушавшему радио и потому назначенному поселковым политинформатором. На мой вопрос о неухоженных могилах, похожих на воинские, он посоветовал поговорить с леспромхозовским сварщиком Алексеем Васильевичем Лыковым, который пять лет был сапёром - инструктором по разминированию мест боёв под Кестеньгой, влюбился здесь в местную карелочку, женился и остался в Кестеньге жить.

Алексей Васильевич рассказал мне, как они, сапёры, пять лет ходили по местам боёв и линиям обороны с длинными шестами, на которых были закреплены проволочные щупы, как они этими щупами протыкали землю и, если вдруг слышался звук металла, руками очень осторожно разгребали землю и, обнаружив мину, выворачивали из неё взрыватель и разносили мины и взрыватели в разные заранее обусловленные места, чтобы в конце рабочей смены всё это подорвать под  контролем. Лыков вспоминал своих друзей, которым не повезло в те далёкие годы, когда случалось, что мины взрывались под остриём щупа, а то и вовсе по непонятным причинам, о сути которых после взрыва рассказать было уже некому. Больно было Лыкову вспоминать те события, больно было и мне слышать это и видеть его боль.

После этого разговора я сходил на кладбище и переписал с тумбочек всю информацию о погибших минёрах. Была среди них и девушка. Лыков говорил, что первые возвращенцы в Кестеньгу направлялись на 2-недельные курсы по разминированию, а затем придавались их сапёрному подразделению для ускорения работ по разминированию территории. Естественно, было немало нелепых несчастных случаев.

Я стал размышлять: как же увековечить память о погибших сапёрах, которые, как мне показалось, даже не числились среди участников не только войны, но и среди воинов Советской Армии. Во всяком случае мои попытки по собранным данным уточнить и дополнить списки погибших, узнать их довоенные адреса или происхождение в местных возможных источниках информации закончились безрезультатно... И вдруг события закрутились стремительно и напряжённо...

Летом 1969 года 4 подростка посёлка Кестеньга нашли на местах боёв любопытную железяку, принесли в посёлок и стали разбирать. Железяка взорвалась и ранила их - одного смертельно: через неделю он умер. Случай взбудоражил школу и посёлок. Председатель Кестеньгского поселкового Совета депутатов трудящихся тех лет Ефимов Егор Николаевич показал мне на кладбище несколько групповых могил... Оказалось, сразу после Великой Отечественной войны около полутора десятков кестеньгских детей погибли от взрывоопасных остатков войны. Егор Николаевич хотел, чтобы мы, комсомольцы, придумали какие-либо меры, чтобы напомнить детям об опасности трофеев, которые они могут найти в местах прошедших боёв. А опасность происходила вот почему...