2009_8

Командир батареи кормового ЗРК лейтенант Вова Рыжик в учениях принимал самое активное участие, нажимая на все кнопки стрельбовой станции не условно, а фактически, от чего привел аппаратуру комплекса в полную негодность еще до того, как корабль отчалил от аппарели. И сейчас лейтенант Рыжик, держа в зубах огромную отвертку, словно абрек — кинжал, ползал по палубе, по очереди меняя предохранители во всех приборах стрельбовой станции. В училище у него было «удовлетворительно» по радиоэлектронике…

— Внимание радиометристам-наблюдателям! — раздалось по громкой связи, когда по часам до залпа оставалось две минуты.

— Бычок, целеуказания принимай с «Подката» на корму, с «Фрегата» [7] на нос…

Залп сначала «один-носовой», затем «один-кормовой», помнишь? Проверь готовность «Кортика» и артиллерии, — комдив, выдавая команды, ощутил себя Чапаевым на коне, в бурке и с шашкой. Военно-морские термины завораживали, конница лавой рассыпалась по степи…

С «Осьминога» по УКВ пришло подтверждение пуска ракет. Все напряглись…

— Наблюдаю цель, цель воздушная, групповая, пеленг… дистанция… элементы движения… — БИЦ сыпал доклады, хотя всем было понятно, что в сотне километров от ОБК старик «Осьминог» дал залп из главного ракетного комплекса, и теперь два крылатых стареньких «Малахита» неслись на них со скоростью двести метров в секунду.

— Стрельбовым станциям принять целеуказания!

— Есть принять…

— Носовой, товсь..!

— Есть «товсь…»!

— Носовой, залп!

— …

— Залп!!!

— …

— Вашу мать, залп!!!!!!!

— …

У комдива хватило хладнокровия оставить «разбор полетов» на потом. Зеленый от бешенства он продолжал командовать «конницей»:

— Кормовой, принять целеуказания!

— Есть принять…

— Кормовая, товсь..!

— Есть «товсь…»!

— Кормовая, залп!

— …

— Залп!!!

— …

— А…………..!!!!!!!

Комдив был близок к ступору. Бравые «конники», позабыв подтянуть подпруги, на глазах у неприятеля хлопались наземь один за другим.

- «Лев» [8], принять целеуказания!

— Есть принять…

— Артиллерия, товсь..!

— Есть «товсь…»!

— Артиллерия, залп!

Корабль сотрясло глухими ударами. Заработала артустановка, «комбат» Славик Вобла с упоением жал на педаль, рядом наводчик Семенов старался удержать визир на отметках цели. Все бы ничего, да система стабилизации ствола давно уже отдала Богу душу, так что у ствола и у артиллеристов были совсем разные цели. Задрав ствол на оптимальный угол стрельбы, «двустволка» методично посылала снаряды ровно на пятнадцать километров дальше, прямо через перешеек на побережье, где начала высадку «бригада» морской пехоты.

Снаряды были боевыми. Славик посылал снаряды до тех пор, пока установка не дала осечку сначала на один ствол, затем на другой. Ко всеобщему счастью, комдив отделался потом всего лишь счетом за химчистку сорока двух пар камуфлированных брюк…

И тут радиоразведчик, все это время мирно дремавший в кресле на боевом посту, вдруг, встрепенувшись, уставился в экран своего «Спидвея» [9], увидев там такое, отчего волосы его встали дыбом.

— Центральный — посту РЭБ! Наблюдаю активные посылки системы самонаведения КР «Малахит»! Нас взяли на сопровождение!! — завопил он.

Понимаете, как бы это сказать помягче… На ракетном катере «Осьминог» ведь тоже сидели не ангелы, тоже что-то не то загрузили, не то и не в то положение переключили. В общем, стреляли хоть и практическими, но… Два «Малахита» мчались теперь прямо в борт корабля!

— «Кортик-раз», принять целеуказания!

— Есть принять…

— «Кортик-раз», товсь..!

— Есть, «товсь…»!

— «Кортик-раз», ракетный залп!

— …

— Залп!!

— …

— Зааа…ааа…лп!!!

У командира «Кортика» старшего лейтенанта Пичугина «залипла» антенна стрельбовой станции, по радиолучу которой должны были наводиться секретные изделия, о которых даже упоминать нельзя. Обычно такое происходило довольно часто, но раньше это оставляло следы только в служебной карточке «комбата» очередным «НССом» [10], а сейчас от этого зависела жизнь экипажа. Обычно с целью оперативного устранения подобного рода неисправностей на площадке «Кортика» на верхней палубе ставили заряжающего с громадной кувалдой, которой тот лупил со всей силы по направляющим антенны, и та, встряхнувшись, вставала на место, отслеживая перемещение цели и наводя на нее ракеты. Естественно, команда на выставление вахтенного давалась технику. Мичман Лось спускал ее старшинам, те — старшим заряжающим, а те подставляли под холодный ветер и соленые брызги отнюдь не свои рожи…

Сейчас на верхней палубе стоял чуть живой от морской болезни, не евший уже четыре дня, но зато выспавшийся Слабухо, держась за кувалду, лежащую на палубе, чтобы не быть унесенным порывами ледяного ветра. Схватив «банан» громкой связи, Пичугин взвыл, и вой его на минуту заглушил удары волн о борт крейсера:

— Антенна… кувалда… мать… — три волшебных слова расколдовали замороженного на верхней палубе Слабухо. До встречи с «Малахитами» оставалось не больше пятнадцати секунд…