2012. Танго для Кали

– У тебя всё равно ничего не выйдет. Думаешь, ты первый? Не таких обламывали. Помнишь, двадцать лет назад кто-то там рьяно хотел перемен?

Теперь Чёрный поднял глаза. Он не смотрел на собеседника, он смотрел вдаль, там, вдалеке, вырисовывался образ худого, затянутого во всё чёрное паренька с гитарой, его раскосые глаза, тонкие усики, плотно сжатый рот. Он помнил. Тогда, двадцать лет назад, он тоже слушал песни Виктора, он до сих пор не забыл его смерть. И не простил. Теперь он точно знает – он не простил.

Вместо тепла зелень стекла,
Вместо огня дым.

И рефрен:

Перемен требуют наши сердца,
Перемен требуют наши глаза,
В нашем смехе, и в наших слезах,
И в пульсации вен
Перемен!
Мы ждём перемен.

Да, как они тогда ждали, чувствовали, ощущали всей кожей – что-то стронулось, мир стремительно изменяется, прошлое отваливается, как оболочка куколки, и вот-вот должна показаться бабочка – новый мир. Каждый видел и понимал своё, но само чувство перелома владело всеми. Не вышло. Вышло не то. Может быть, тогда был лишь первый порыв ветра, может быть, ему не дали развернуться вовсю?

«Перемен» – была последней песней последнего концерта группы «Кино» в переполненных «Лужниках» под пылающим олимпийским огнём. Да-да, тогда огонь зажгли снова! А за неделю до этого родилась Матрёна! Шестерёнки с громким щелчком совместились в его голове, Антону показалось, что все должны были этот щелчок услышать. Бабочка показалась! Но она была очень маленькая, и её никто не увидел.

Цой открыто говорил о том, о чём не положено знать человеку. А затем произошла автокатастрофа, такая случайность, да. Много позже другой певец приоткрыл тайну откровенными словами посвящённой ему песни:

Они уходят, выполнив заданье,
Их отзывают высшие миры,
Неведомые нашему сознанью,
По правилам космической игры.

И его убили прямо во время концерта. Впоследствии убийца не мог объяснить своих действий, более того, он был уверен, что этого не совершал.

– Ну что надумал?

Антон вздрогнул и очнулся от размышлений. Всё ясно до прозрачности – ему сейчас поставили ультиматум. И не менее ясно, что он не может его принять.

– Уходите. – Чёрный сжал кулак, направляя Глаз Дракона в сторону чёрных костюмов. – Мы остаёмся здесь.

– Ждать свой дым вместо огня?

Вопрос прозвучал серьёзно, ровно и без эмоций. На миг перед глазами Антона встала картинка города, затянутого дымной мглой, и исчезла.

– Уходите, – не менее ровно повторил он. – Переговоры закончены, сейчас вы должны уйти.

– Не дальше чем за предел видимости, – уточнил второй противник, отступая. – Как только мы перестанем видеть друг друга, фаза переговоров завершена, перемирие прекращается.

Фигуры в чёрном стали отходить по аллее сквера, а Антон подхватил Матрёшу и рванул под ближайшую арку. Они оказались на узенькой улочке, заставленной припаркованными автомобилями. Здесь они никого не видели, но никто не мог видеть и их – они старательно виляли между машинами, потом свернули в первый же переулок. Они попали на некогда зелёный, а ныне изуродованный строительными заборами бульвар, увидели открытую подворотню и «наудачу» заскочили в неё, намереваясь сделать петлю и запутать след. Дворик представлял собой целый лабиринт внутренних проходов и перемычек. Они миновали боковое ответвление, прошли во второй двор и вдруг остановились, поражённо прислушиваясь: им показалось, что в ночи прозвучали первые такты аргентинского танго. И вправду – музыка играла всё отчётливее, теперь не осталось никаких сомнений – именно танго и именно аргентинское. Они повернули на звук.

В центре очередного бокового дворика был сооружён простой деревянный помост, на краю его замерли девушка и парень. Они заметили зрителей и поприветствовали их поклоном и реверансом. Потом кавалер приблизился к даме, обнял её, как полагается в танце, их руки соединились… Слившаяся пара поплыла по помосту, повинуясь течению музыкальной строки. Музыка остановилась, танцоры замерли. Казалось, они слышат её сердцем. Снова течение мелодии, снова шаги, повороты, вызовы и отступления – бесконечный разговор двоих о любви.

Антон и Матрёна заворожённо внимали, забыв обо всём. Танцоры, казалось, летели над сценой, совершая огромные шаги, кружась, как листья, сорванные осенним ветром, и снова продолжая движение согласно музыке – как медленный водоворот реки, поднимающийся выше, растекающийся вширь, захватывающий землю и воздух. Музыка замирала, и тут же застывали они, музыка неслась бешеным ритмом, и пара сливалась воедино в безумном вращении, музыка разливалась рекой, и они плыли по ней, спокойные и уверенные друг в друге. Три потока сливались в один – движение мелодии, видимый танец тел и созвучный ему, невидимый танец душ. И это всё называлось – танго.