2024-й

Быстро проехали памятник Гоголю, дальше движение замедлилось. Она с интересом рассматривала не столько свою сторону, сколько мою, где за массивной чугунной изгородью, невысокой, чтобы можно перешагнуть, прогуливаются по бульвару беспечные пары, кто-то выгуливает пуделя, кто-то сидит на лавочке и лопает мороженое, но главное, что все обнажены до пояса.

Бульварное кольцо вообще стало неофициальным местом, которое уже полностью под неофициальной юрисдикцией Go Topless Russia. Началось с инициативы студенток Литературного института, ее охотно подхватили, и вот теперь, хоть институт на каникулах, москвичи поддерживают прекрасное начинание.

Тамара сказала с интересом:

— Нравится?

— Еще бы, — ответил я искренне.

— Уверены, — поинтересовалась она со странной ноткой в голосе, — что это хорошо?

— Абсолютно, — сказал я, — на все сто! Начиная с пещерных времен, мы только одевались и одевались, пока не началась эпоха хай-тека. И вот тогда-то и пошел процесс обратный…

Она переспросила:

— Вы уверены, что есть связь?

— Прямая, — ответил я убежденно. — Линейная. Уже не только козе, но и блондинкам понятно, что ради безопасности общества гражданам придется все больше поступаться личными свободами, не так ли? В том числе и неприкосновенностью личной жизни.

— Ну… допустим.

— Бурные протесты, — сказал я, — против установленных камер на перекрестках стихли? Стихли. Нарушителей сразу стало меньше. И аварийность на дорогах резко снизилась. Стихают и крики тех, кто не желает, чтобы видеокамеры наблюдали за каждым их шагом в их квартирах и даже в туалете. Зато общество получает гарантии, что в туалете или в ванной тайком не мастерят разрушительную бомбу. А если вздумают мастерить, то спецназ вломится и всех повяжет еще в начале работы.

Она сказала медленно:

— А какая связь с этим плавным переходом к нудизму?

— Тотальное подсматривание, — объяснил я, — будет меньшим шоком, если человека приучить к мысли, что в его обнаженности ничего ужасного нет. В том числе и его собственной.

Она поморщилась:

— Не знаю, не знаю. Я все-таки не решаюсь… вот так, на улице.

Солнце блестит в задних стеклах машин, заставляя нас щуриться. Тамара опустила фильтр, мимо медленно проплыла вытянутая кверху каменная часовенка с позолоченной блестящей полусферой, из-за чего напомнила гордо поднятый фаллос.

Мы свернули в переулок, я деликатно втиснул машину между «инфинити» и «мерседесом».

— Здесь хороший ресторан, — объяснил я.

— Не вижу вывески, — сказала она.

— Он там, во дворе.

Она хитро прищурилась:

— Что-то для своих?

— Нет, — ответил я честно, — вход свободен. Но за количеством посетителей здесь не гонятся.

— Значит, дорогой, — сказала она.

— Юристы получают больше, — ответил я.

— Адвокаты, — поправила она. — А зверушки, которых мы защищаем, нам не оплачивают шикарные обеды.

Глава 4

Зал в старинном стиле, люстры с хрустальными висюльками, стилизованные светильники на стенах, массивные столы с резными ножками, все знакомо, только на смену тонкостенным бокалам пришли граненые из перестроенного стекла, и, когда в них льется струя красного вина, грани вспыхивают, как драгоценные рубины.

— Давно я здесь не был, — сказал я уныло, — уже и не узнаю…

— Все меняется быстро, — успокоила она, — не такой уж вы и старый… Хотя уже под тридцать?

— Двадцать пять, — сказал я со вздохом. — Все равно много. Больше, чем у плачущего Юлия Цезаря.

Нас бережно и почтительно усадили за уютный стол на две персоны. Таких в небольшом зале несколько, на каждом по светильнику, что дают мягкий, стелющийся по столу свет, подчеркивая красоту и роскошь сервизов, столовых приборов, бокалов, а также изысканной и одновременно роскошной еды.

В центре стола — букет цветов, ничего подобного не видел, да и все, что мне попадалось раньше, это уличные торговцы с жалкими букетиками в руках, а здесь будто обворовали главную сокровищницу Ботанического сада.

Мы в полутени, только столешница освещена, как витрина Эрмитажа. С потолка свисает хрустальная люстра, но множество бокалов, рюмок и фужеров создают впечатление, что еще одна люстра прямо здесь, на столе.

— Здесь хорошо, — произнесла наконец Тамара. — Ну, начинайте хвастаться!

Я вытащил карманный ноут, раздвинул на максимальный размер, включил, на стол спроецировалась виртуальная клава. Тамара с любопытством следила, как комп проверил меня сперва по отпечатку пальца, потом по сетчатке глаза.

— Серьезно у вас!

— Еще бы, — ответил я. — Эта работа стоит около ста миллионов долларов. Потерять было бы жалко.

Официант, что подходил с раскрытым блокнотиком в руках, вздрогнул и почтительно вытянулся:

— Что… изволите?

— Тамара, — спросил я, — вы что-то выбрали?

Она засмеялась:

— Нет, как и в прошлый раз. Не успела.

— Будете выбирать?

Она повернулась к официанту:

— А что готово прямо сейчас? Мы зашли просто поужинать.

— У нас есть, — ответил он и приготовился перечислять, но я прервал небрежным жестом:

— Просто поужинать!