2028, или Одиссея Чёрной Дыры

За месяц-полтора таких миниатюр скопилось с полсотни. Слово за слово – и в один день Юре Голосову пришла идея их перенести на экран. Вот, мол, хохма всем будет. Лесь имел доступ к японской видеокамере и умел управляться с постпродакшном, Коршун брал на себя художественное оформление, а Юра с Виктором согласились сыграть все роли. С гримом помочь вызвалась Света, Юрина жена. У нее было свое небольшое пошивочное ателье, выполняющее заказы для городских театров, и потому имелись связи в актерской среде. Парики и гардероб, понятно, были тоже на ней.

Первый ролик снимали и монтировали больше месяца. Виктор играл Писателя, а Юре доставались роли массовки, геев на параде он изображал особенно смешно. То было время бесконечного ржака – хохотали, когда снимали дубли, хохотали, когда Коршун показывал цифровые декорации, а уж на монтаже хохот вообще не смолкал. Стали думать, где размещать видео. Инстинкт самосохранения сработал, и вешать ролики у себя на страницах в фейсбуке все застремались. Посоветовались со знакомыми компьютерщиками, те предложили плавающие IP-адреса и криптосистемные алгоритмы шифрования, чтобы нельзя было отследить, кому принадлежит аккаунт на ютубе. И прожил этот веселый аккаунт почти семь месяцев.

«…Ночь пережди, снова иди, на солнце гляди». Дорофеев с детства боялся темноты и скрывающихся за занавесками призраков, и ночь в беспроглядном зловещем лесу представлялась ему сущим кошмаром. Да еще и комары безумствовали. То и дело в голове всплывала картина, как крошатся ребра Драпа. Отогнать ее не удавалось, переключиться было абсолютно не на что. Только на комаров, что гудели в нестройном си-минорном аккорде.

Виктор собирался соорудить лежанку и даже натаскал еловых ветвей, которых с лихвой хватило и на матрас, и на покрывало. Однако вспомнил старую студенческую премудрость – найти слегка наклоненную ель и ночевать, сидя под густой кроной, прижавшись спиной к стволу. Подходящее дерево Виктор отыскал, пройдя пару километров. Зажигалки у него не было – не курил. Да и костер выдал бы его месторасположение поисковому отряду. В том, что за ним отправили дозор, он не сомневался. Если с собаками – то труба. И только когда сквозь стволы пробилась дружеская солнечная рука, ночные страхи выветрились и Виктор наконец крепко уснул.

Проснулся он, когда его кто-то схватил за рукав. Аж вскочил от неожиданности. Возле него сидело нечто полупрозрачное, но с безошибочно узнаваемым силуэтом Драпа. Мускулистое нечто, с горбинкой на носу.

По паспорту Драп был Григорий Погодин, водила бульдозера, это Виктор помнил. Попался тот на пустяке. Транспортная компания, в которой он работал, взяла подряд на уничтожение продуктов питания, попавших под контрсанкции. Операцию проводили на городской свалке. Свезли около ста тонн контрабанды – копченое сало, сыр, персики, орехи в пакетиках. Драп должен был бульдозерным ножом раздавить продукты и смешать с мусором. Но у него разгорелось любопытство, и прежде чем начать работу, он подгреб к съедобной куче и стал ее разглядывать. Зачем-то поднял два пакетика фисташек и рассеянно сунул их в карман. Не успел съесть ни одного орешка. В конце трудового дня на свалку подъехали обэповцы и утроили тотальный шмон. Драп к тому времени уже и позабыл про орешки. Дали ему почти два года.

В первую же неделю в колонии боженька наказал Григория по-своему – трелевочник тяжелой «лопатой» придавил ему ногу. Провалялся полтора месяца в больничке. Чем-то, скорее всего, силищей да наглым глазом, он Волчку приглянулся, и тот взял его под свое крыло. А нога – ничего, прошла.

Была у Драпа жена, даже один раз приезжала на трехдневную свиданку. Первые сутки они не вылезали из постели, и сексуальное горловое пение гостьи разлеталось далеко по поселку, а потом супруги вдрызг разругались, и больше жена не появлялась. Даже посылки перестала присылать. Но Драп не жаловался, Волчок в качестве патрона – лучше всякой жены. Он, бывало, и шлюх деревенских Драпу подкидывал, а от таких подарков в тюрьме не отказываются, так и знайте.

Прозрачная душа Драпа потянула Виктора за рукав. Настроена она была миролюбиво, заискивающе улыбалась, и Виктор перестал беспокоиться.

7

Полигон для Сталинградских Игрищ подготавливали со всей тщательностью. И место выбрали красивейшее: виднелась речная коса – пусть не Волга, но с довольно широким участком, имелся и пологий берег, который вполне мог сойти за степное стойбище, а поросший травой покатый холм должен был на ближайшие три дня стать Мамаевым курганом. Местные жители превратили Игрища в доходный промысел: пирожки, бутерброды и водку на полигоне можно было купить и днем и ночью, а весельные лодки курсировали через речку как такси.

Заранее прибывшие на место квартирьеры обустраивали лагерь. Рыли окопы, ставили блиндажи, доты. Воины противоборствующих сторон помогали друг другу. Пехотинцы устраивали мастер-классы по возведению пулеметных точек, танкисты сколачивали фанерных броненосцев на гусеницах и покрывали их сверкающей фольгой.