2028, или Одиссея Чёрной Дыры

Маше Дорофеевой досталась роль начальника санитарного обоза Донского фронта. Пока медсестры занимались постройкой санитарной землянки, Маша инспектировала снабжение расходными материалами. Было вдоволь бинтов, шин и шприцов – накануне раздраконили еврейскую аптеку, но об этом старались не шуметь.

Когда солнце покрасило облака чайным цветом, на белом коне прискакал Радий Зубров. Он был в генеральском кителе, сшитом из парусины, – в первой половине Сталинградских Игрищ он исполнял роль командующего Донского фронта Рокоссовского. Зубров спешился у землянки, прошел внутрь. Выгнал медсестер-хабалок, обнял Машу. От него несло кислым конским потом. Метнув взгляд на часы, он торопливо попрощался и ускакал на сансет.

Противоборствующие стороны развели на два с половиной километра, но напряжение ощущалось даже на таком расстоянии. Первый костер вспыхнул в лагере фашистской Державы Оси. Огонь «фрицев» выделывал завитки нервных вангоговских мазков на ночном небесном холсте. Пацаны еще и «Хорста Весселя» затянули, куя ритм тяжелыми коваными сапогами. Стало жутковато. Пехотинцы-дончане на правом фланге устроили свой костер. Он был цвета запекшейся крови, языки пламени отрывались от раскаленного угля и улетали в небо перьями гигантской жар-птицы.

Поле будущей брани просматривалось насквозь. Танкисты у костра демонстрировали искусство нижнего брейка. Невысокий бард с рябым лицом под аккомпанемент трехрядки затянул длинную песню о том, что в бою побеждает тот, кто больше отдает, кто большим готов жертвовать, кто полнее проживает жизнь и кто умеет читать по небесным скрижалям. Побеждает, потому что доверяет собственной чуйке и идет до конца.

Ночь прошла в нервном напряжении. Совет военачальников Донского фронта утвердил план кампании по обороне Сталинграда, в нем нашлось применение и батальону смельчаков-артиллеристов, и мобильной мотострелковой армии, и танковому подразделению, и элитной эскадрилье из алюминиевой фольги. Маша спала урывками, все время чудилось, что фашисты уже двинулись в атаку. Хотя знала же, что на рассвете обоим фронтам предстоит пройти процедуру чипования оружия у мастеров по «боевке». Без чипа «допущено к игре» использовать оружие было нельзя.

Так и вышло – с первыми лучами солнца Высшие мастера проверили перевязочный материал и содержимое аптечек. Обошлось без сюрпризов – допинг не был найден. После процедуры чипования все участники Сталинградских Игрищ приступили к утренней молитве советским богам. Упоминали по порядку военачальников больших и малых сражений, павших и воскресших героев, салютовали кодовым номерам неизвестных солдат. Но не успели мальчишеские голоса перечислить имена двадцати восьми героев-панфиловцев, как черные фашистские полчища нанесли охватывающий удар по флангам на подступах к серпообразной речной излучине и, прорвав позиции красноармейцев, выскочили в районе населенного пункта Верхне-Бузиновка. Маша еще горько усмехнулась: «Так вот что такое – вероломно…»

Гонцы прилетели с дурными вестями – войска вермахта, подбив бронепоезд и несколько танков из красной фольги, вспороли оборону и объявились у станции Погостье. В санчасть стали поступать первые раненые. Маша осмотрела бедолаг – перебитые конечности, свернутые шеи, снесенные скальпы. Санитарки засуетились с йодом, перекисью и бинтами. В землянке запахло мужским секретом и страхом. Кое-кто из раненых стонал, излишне актерствуя.

На нарах метался в агонии мальчик-танкист. Губы побелевшие, щеки впалые. Ему полностью ампутировали ногу. Он не раз слетал с нар на пол, терял сознание, а когда его приводили в чувство, жаловался, что у него захолодела нога, что она щемит. И показывал на ту, которую отняли. Санитарки чуть ли не плакали от жалости к этому парню. Маша присела к нему. Как умела, вселяла в него надежду на жизнь: хоть и без ноги, но все-таки жизнь. Мальчик пытался улыбнуться. Маша попросила медсестру вколоть ему еще один обезболивающий.

Пригибаясь, она вышла на воздух. Пахло жженой пробкой. Новости отовсюду были нехороши. У Плодовитого и Абганерово советская оборона посыпалась. Людей на дозоры явно не хватало, а обещанная подмога от союзников вовремя не явилась. Фашистские танки прорывались к Волге. У Красноармейска советским частям удалось закрепиться на крохотном пятачке, и командование стало перебрасывать туда резервные силы. Бои, как и обещали эксперты, приобретали ожесточенный и затяжной характер.

Мимо санчасти пробежал раненый в плечо гонец, передавший на ходу категорическое требование руководства – «Ни шагу назад!». За ним полз контуженый знаменосец, прижимая к боку мятый полковой штандарт. Над ухом Маши просвистела пуля. Девушка шмыгнула в спасительную землянку.

В ее отсутствие несколько раненых умерло. В том числе и безногий мальчик. Мертвякам надели на головы белые сигнальные хайратники, и те, помеченные смертью, сгрудились у входа и над чем-то смеялись в забинтованные кулаки. Из Игрищ они вышли минимум до следующего утра.