2034: Роман о следующей мировой войне

Министр Чан откинулся на спинку кресла. “Это то, чего Ма Цян не понимает”, – сказал он, показывая зубы в веселой полуулыбке. “Его посылали не для того, чтобы потопить три американских военных корабля; это не входило в его миссию. Его миссия состояла в том, чтобы послать сообщение. Если бы вся флотилия была уничтожена, если бы она исчезла, сообщение было бы потеряно. Кто бы его доставил? Кто бы рассказал историю о том, что произошло? Но, пощадив нескольких выживших, проявив некоторую сдержанность, мы сможем более четко донести наше послание. Смысл здесь не в том, чтобы начать ненужную войну, а в том, чтобы заставить американцев наконец прислушаться к нам и уважать суверенитет наших вод ”.

Затем министр Чан Кайши похвалил Линь Бао за его эффективность в качестве американского атташе, отметив, насколько хорошо он справился с травлей Джона Пола Джонса с помощью Вен Руи , и как вина американцев в захвате этого разведывательного судна, замаскированного под рыболовный траулер, подорвет международный резонанс, который, несомненно, начнется в Организация Объединенных Наций, а затем перетекают из этой неэффективной международной организации в другие, столь же неэффективные. Затем, пребывая в задумчивом настроении, министр Чан изложил свое видение событий в том виде, в каком они могут развернуться в ближайшие дни. Он представил себе выживших членов экипажа "Джона Пола Джонса ", рассказывающих о том, как их пощадил "Чжэн Хэ ". Он представил себе, как Постоянный комитет Политбюро заключает сделку со своими иранскими союзниками об освобождении сбитого F-35 и его пилота в качестве средства умиротворения американцев. И, наконец, он вообразил, что их собственная страна и ее военно-морской флот обладают неограниченным контролем над Южно-Китайским морем, что является целью поколений в процессе становления.

К тому времени, как он закончил свое объяснение, министр Чан, казалось, был в приподнятом настроении. Он положил руку на запястье Линь Бао. “Что касается вас, – начал он, “ то наша нация в большом долгу перед вами. Я полагаю, вы хотели бы провести некоторое время со своей семьей, но нам также нужно позаботиться о вашем следующем посте. Куда бы вы хотели получить назначение?”

Линь Бао выпрямился в своем кресле. Он посмотрел министру в глаза, зная, что такая возможность может больше никогда не представиться. – Командуйте на море, товарищ министр. Это моя просьба”.

“Очень хорошо”, – ответил министр Чан. Вставая, он слегка махнул рукой назад, как будто одним этим жестом уже исполнил такое желание.

Затем, когда министр Чан направился к двери, Линь Бао набрался храбрости и добавил одно предостережение: “В частности, товарищ министр, я прошу командования Zheng He авианосной боевой группой Чжэн Хэ”.

Министр Чан остановился. Он обернулся через плечо. “Ты примешь от него командование Ма Цяна?” Затем он начал смеяться. “Может быть, я ошибался насчет тебя. Возможно, это ты жесток… Посмотрим, что можно будет устроить. И, пожалуйста, забери с собой эти чертовы M&M's”.

16:07 22 марта 2034 года (GMT-4)

Вашингтон, округ Колумбия.

В течение десяти дней Сандип Чоудхури спал на полу в своем кабинете. Его мать наблюдала за дочерью. Его бывшая жена не приставала к нему ни с одним электронным письмом или текстовым сообщением даже после возобновления работы интернета и сотовой связи. Его личная жизнь оставалась, к счастью, спокойной. Он мог бы объяснить эту разрядку кризисом, поглощающим внимание страны, и знанием его семьи о том, что он играет центральную роль в ее управлении. Среди политических левых и политических правых старые противники, казалось, были готовы отказаться от десятилетий антипатии перед лицом этой новой агрессии. Телевизионным сетям и газетам потребовалось около дня, может быть, два, чтобы понять масштабы того, что произошло в Южно-Китайском море и в небе над Ираном:

Флотилия уничтожена.

Сбитый пилот.

Результатом стало общественное единство. Но также и общественный резонанс.

Этот крик становился все громче и громче, пока не стал оглушительным. В утренних ток-шоу, в вечерних новостях сообщение было ясным: мы должны что-то сделать. Внутри администрации шумная группа чиновников во главе с советником по национальной безопасности Трентом Уискарвером подписалась под мудростью масс, полагая, что американские военные должны продемонстрировать миру свое неоспоримое превосходство. “Когда нас проверяют, мы должны действовать” – таков был рефрен, повторяемый этим лагерем в разных уголках Белого дома, за исключением одного конкретного угла, самого важного, которым был Овальный кабинет. У президента были свои сомнения. В ее лагере, членом которого Чоудхури считал себя, не было припева, который они озвучивали в администрации, на телевидении или в печати. Их сомнения проявились в общем нежелании обострять ситуацию, которая, казалось, уже вышла из-под контроля. Президент и ее союзники, проще говоря, тянули время.