2039

Диана охнула и прижала ладонь ко рту. Престарелого академика, члена всех ведущих научных центров мира, вытащили наружу, зверски избили битами, а уже бездыханное тело бросили на выложенную булыжником дорожку.

– Вертолет! – крикнул я. – Можно успеть в криокамеру!

Камнеломов ответил сдавленным голосом:

– Не успеть…

Я смолк. На участок, ломая остатки заборчика и уничтожая клумбы, ворвался тяжелый грузовик и дважды сладострастно переехал тело, расплескивая лужи крови и кровавые ошметки по булыжникам.

Уткин сказал со мной рядом:

– Шеф, нужна рота солдат, чтобы отбить его тело. А нам самим здесь хорошо бы выстоять. Народ озверел… Даже массовые расстрелы не помогут, слишком много ярости накопилось… Даже у нас.

Южалин пробормотал:

– Мы вовсе не миролюбивые, просто лучше сдерживаемся. А так я готов залить кровью простейших всю планету!.. И утопить в ней уцелевших.

За нашими спинами трагическим голосом проговорила Аня:

– Вчера разгромлен Литературный институт. Всех преподавателей убили, в том числе профессоров Леонидова и Кедрова. Хотя гуманитарии в большинстве сочувствуют неолудам и даже поддерживают, но тем все равно… Ученье зло.

У меня перехватило горло, а в груди разлилась едкая горечь. Скурлатский ничего не оставлял на волю случая, а предвидеть умел лучше меня. Если с ним такое случилось, то лишь потому, что это его решение.

Но зачем выбрал такую ужасную смерть? Или это что-то вроде добровольной жертвы, как в свое время поступил Иисус?.. Правда, тот в тридцать три года, а Скурлатский в девяносто пять, но все же дать себя убить так мучительно и жутко…

Плечи мои передернулись, мотив и поступок академика смутно понимаю, даже одобряю, но сам бы так ни за какие пряники. Даже в расчете на то, что в победивший сингулярности его обязательно воскресят, как одну из самых заметных жертв при контрнаступлении Тьмы.

Глава 8

Атака повторилась через три дня. Правда, Сюзанна сообщила, что эта толпа из новых, всех предыдущих запомнила, это другие, даже из других регионов.

Я видел, как измученные лица сотрудников слегка посветлели. Эти тучи могут в самом деле пройти стороной. Грабят только тех, кто дает себя грабить, а где отпор, тех лучше обойти, все равно общая победа за ними. Кто сегодня еще сопротивляется, завтра сам сдастся.

Сюзанна сообщила безапелляционно, что это прибывшие из северо-восточных районов страны, одеты чуть старомоднее, а из оружия только молотки, длинные ножи да несколько помповых ружей.

Еще две недели мы отражали вялые налеты, некоторые совсем простейшие. От нас требовали открыть двери и предоставить доступ по всем комнатам, сейфам и компьютерам, они типа народной милиции, помогают поддерживать порядок в гражданском обществе.

Видеонаблюдение позволяет рассматривать их со всех сторон, лица злые и веселые, даже радостные, наконец-то долгожданный праздник в донельзя зарегулированном обществе! Наконец-то глоток подлинной свободы, ничто-ничто не довлеет со стороны власти, не указывает, не ограничивает, не предписывает, как себя вести и что делать!

Камнеломов и Шенгальц, высунувшись из окон второго этажа, показали винтовки и автоматы, картинно прицелились, Камнеломов громко прокричал:

– Стрелять при счете «три»!.. Один… Два…

Передний ряд «народной милиции» начал поспешно отступать, а когда самый трусливый ринулся бегом, все с облечением бросились следом, все-таки струсили как бы не они, а так, все побежали, и мы побежали.

Наблюдение показало, что толпа сперва собиралась словно для новой атаки, но затем рассеялась, следующие два дня на площади было пусто, разве что в ближайшем скверике показывались мамаши с детскими колясками, народ все так же ходит в магазины, на работу и даже на развлекаловки, хотя самой крутой и увлекательной развлекаловкой стали беспорядки в Москве.

Целую неделю работали в относительной безопасности, хотя еще дважды пытались вломиться какие-то банды патриотично настроенных граждан, явно приезжие.

Пара выстрелов заставила остановиться в нерешительности, а когда Камнеломов всадил одному пулю в ногу, вся толпа с криками и проклятиями разбежалась, даже не помогли раненому. Тому пришлось скакать на одной ноге, а потом и ползти на четвереньках через половину площади.

– Продержимся, – сказал я уверенно. – Разве что сумеют задействовать танк… тогда придется сдаться.

Промолчали, Карпов вздохнул и посмотрел в окно, только Шенгальц фыркнул в сильнейшем сомнении:

– Кто их допустит до танков!.. Те на охраняемых базах.

– Бронеавтомобили уже воруют, – напомнил я.

Карпов с готовностью добавил:

– Из воинской части под Новосибирском угнали бронетранспортер с полным боевым комплектом!

– До Москвы топлива не хватит, – ответил Шенгальц, но в его беспечном голосе я уловил сомнение.

– В Москве бронетранспортеров еще больше, – буркнул Карпов. – Сам видел в Подмосковье… а чего много, то и красть легче.

За следующие два дня бесчинств и «народных протестов» в Москве в наш неприметный дом никто не пытался войти и проверить, все ли соответствует представлению неолудов о правильной жизни.