2062 Исторические пророчества о будущем России

С первого взгляда тип ложерисской кажется совершенно отличным от неандертальского. Надбровные дуги, столь развитые у неандертальской расы, хотя не исчезли совершенно, но стали значительно меньше. Лоб ложерисской расы не низок и покат, как у первой, а напротив, образует лицевую поверхность, закругляющуюся правильным сводом; макушка головы не приплюснутая, а выпуклая. Но наряду с этими различиями, которые сразу поражают наблюдателя, во многих отношениях эти два типа сходны. Оба они длинноголовые, оба малы ростом и коренасты (12). Но самое главное различие между обеими расами заключается в том, что неандертальский питекантроп лазил по деревьям, а ложерисский стал бегать. Последний в противоположность с первым держался прямо, бедро его было длиннее и менее изогнуто, большеберцовая кость тоже длиннее и уже — все это облегчало бег. Мускулатура осталась очень сильной, но она приспособилась к другим функциям.

Неандертальская раса исчезла и заменилась ложерисской, но что ложерисская не представляет из себя какой-нибудь новой расы, а только преобразованную неандертальскую, де Мортилье доказывает, во-первых, тем, что неандертальский тип даже у современного человека по временам возрождается путем атавизма, а во-вторых, между обеими расами существуют переходы. Например, в черепе Спи № 2, относящемся к неандертальской расе, черты этой последней выражаются гораздо слабее, чем у № 1. Крышка черепа у первого уже не приплюснута, а образует свод. Такую же тенденцию обнаруживает и череп эгисгеймский. Но самым убедительным доводом служит нижняя челюсть из Arcysur-Cure, которая является настоящим промежуточным звеном между неандерталоидными и ложерисскими челюстями» (13).

Соответственно изменениям в наружном виде питекантропа неандертальской расы изменился совершенно и его образ жизни. Прежде всего, питекантроп стал оставлять большие равнины, долины и плато, где он жил раньше, и вместо того населять неровные места. Убежища под скалами и гроты, которыми пренебрегали первобытные люди, теперь охотно отыскивались и часто посещались. Поселения неандертальского питекантропа занимали довольно ограниченное пространство, судя по тому, что Шелльское coup de poing почти всегда сделаны из местных пород. Тогда вовсе не было торговых сношений, благодаря которым полезные предметы находят себе широкое распространение.

Не то было позже: население западной Европы стало гораздо подвижнее. Охотники следовали за своей излюбленной дичью северными оленями во время их ежегодных переселений, а вместе с тем установились довольно широкие торговые сношения. Лучшие сорта кремня доставлялись из очень отдаленных мест, а предметы украшении из мест еще более отдаленных (14).

Наконец неандерталоиды, жили очень малыми семьями, а их потомки ложерийцы стали соединяться в более многочисленные группы. Наиболее важной и постоянной чертой тех и других служит их исключительное занятие охотой (15).

Люди ложерисской расы, по словам де Мортилье, между прочим, охотились за опасными зверями, млекопитающими хищниками. В память о своих успехах, которыми они очень гордились, они украшали себя остатками своих жертв. Особенно сохранялись в качестве трофеев клыки хищных зверей. Такие просверленные клыки встречаются во многих местах и принадлежат льву и другим крупным родам кошачьих, медведю, гиене, волку и др. (16). Сделавшись существом плотоядным, человек того времени не только убивал своих врагов, но и поедал их. По археологическим данным, пещерный медведь был его «главной дичью». Вообще, дилювиальный человек не пренебрегал никаким мясом, он ел и львов и лисиц наравне с мышами, крысами и ежами (17).

Г. де Мортилье и другие европейские ученые, говоря о человеке палеолитического века и его борьбе с хищниками животного царства, передают обыкновенно этот эпизод так спокойно, как будто бы дело шло о какой-то охоте на зайцев, предпринятой одним из европейских охотничьих обществ. Между тем, если представить себе всю обстановку того времени, то вряд ли еще где-нибудь на земном шаре было что-либо подобное той тяжкой борьбе на жизнь и смерть, которую переживал тогда наш отдаленный предок. С одной стороны, масса голодных и страшных зверей, таких, каких теперь не существует нигде, на всем земном шаре, а с другой — жалкий голодный дикарь, едва только научившийся прямо ходить по земле, вооруженный кусками камней. И такая картина продолжается не день, не два, а многие тысячелетия. Не трудно себе представить какой огромный процент наших предков погибал при таких условиях и какой строгий естественный отбор им производился. В результате его были те огромные перемены, которые произошли во всей жизни европейского питекантропа к концу палеолитического века.