21.12

Они быстро просмотрели страницы кодекса на дисплее портативного компьютера. Что значило для Хааны увидеть нечто подобное, а тем более узнать, что деревня, покинутая ею много лет назад, могла стать вероятным источником ФСБ, осталось для Чель загадкой. Лицо матери как было, так и осталось невозмутимо спокойным.

— Так вот, мама, — сказала потом Чель, — мне сейчас очень нужно, чтобы ты постаралась вспомнить все случившееся, когда Чиам отправился на поиски затерянного города.

Хаана положила ладонь поверх руки дочери:

— Я очень за тебя волновалась. Надеюсь, ты веришь мне. А теперь вижу, что волновалась не зря. Все это — невыносимо тяжкое бремя для тебя.

— Да нет же! Со мной все хорошо. Прошу тебя, мамочка, пожалуйста, постарайся все вспомнить.

Хаана встала и молча отошла к окну. Чель предполагала, что натолкнется на отказ, и потому заранее обдумала все доводы, чтобы убедить мать мысленно вернуться в прошлое, о котором та упорно не хотела больше вспоминать.

И снова ее ждал сюрприз, когда оказалось, что Хаану не придется уговаривать.

— Двоюродный брат твоего отца был самым искусным следопытом во всем Киакиксе, — начала она свой рассказ. — Он был способен выследить оленя в джунглях за много миль. Мы были еще почти детьми, а его уже считали лучшим охотником деревни. Но потом в Петен пришли правительственные войска, и нас — аборигенов-майя — стали без суда убивать прямо на улицах, вешать на крестах церквей и сжигать заживо. Когда солдаты добрались до Киакикса и арестовали твоего отца, Чиам заменил его. Это ведь он зачитывал вслух деревенской общине письма отца из тюрьмы.

Чель поразилась, с какой легкостью пока давалось матери повествование. Долгие годы та вообще отказывалась говорить хоть что-нибудь об отцовских посланиях из застенков, и потому сейчас Чель не смела перебивать ее вопросами.

— Но Чиам был настроен гораздо более воинственно, чем твой отец, — продолжала Хаана. — Он грозился расправиться с любым из нас, кто пойдет в услужение к «ладинос», и поклялся убивать их, как только представится случай. Он хотел уничтожать их так же безжалостно, как они уничтожали нас. Даже письма отца казались Чиаму написанными слишком мягко. Они в свое время много спорили между собой, но оставались самыми близкими друг другу людьми. Когда Алвара схватили, я догадывалась — Чиам сделает все, чтобы освободить его. Все знали, что заключенных можно было выкупить, если заплатить достаточно, и Чиам сошелся с тюремщиками в Санта-Крусе. За твоего отца назначили плату в сто тысяч кетцалей.[32]

Чель вскочила с места:

— Так вот зачем Чиам отправился на поиски затерянного города! Почему же ты мне раньше никогда об этом не рассказывала?

— Чиам сам не хотел, чтобы люди узнали о его сделке с «ладинос», пусть даже ради спасения своего кузена.

К тому же даже если бы он нашел сокровища, то едва ли гордился бы тем, что обворовал своих предков, чтобы подкупить врагов. И все же он отправился в путь. А через двадцать дней вернулся и рассказал о своей находке. По его словам, там оказалось столько золота и оникса, что Киакикс мог безбедно прожить на вырученные деньги пятьдесят лет.

Конец истории Чель знала. Двоюродный брат отца внушал жителям деревни, что души их предков по-прежнему обитали там, глубоко в джунглях, и обокрасть их значило разгневать богов. Он считал затерянный город духовными вратами в иные миры, свидетельством того могущества, которого достигли когда-то майя, и предвестником славы, ожидающей их в будущем. Поэтому, увидев руины воочию, он не посмел потревожить ни единого драгоценного камня или унести домой хотя бы один предмет, обретший там свое место навсегда.

Проблема заключалась в том, что ему никто не поверил. Найти сокровища и просто оставить их на месте? — над ним долго еще потешалась вся деревня. Тогда Чиам не выдержал издевок и заявил, что готов на деле доказать каждое свое слово и отвести группу соплеменников к тому месту в джунглях. Но сделать этого он не успел. В числе десятков других революционеров из Петена он был повешен солдатами армии правительства.

— Но Чиам успел рассказать некоторые подробности, — продолжала Хаана. — Он описал двойную пирамиду, башни которой смотрели друг на друга, огромное патио с величественными колоннами, где наши предки собирались, чтобы обсудить политические вопросы. Ты могла бы сама в это поверить? Он наверняка говорил обо всем этом, чтобы воодушевить нас, показать, что мы ничем не хуже «ладинос». Но его план не удался. Все сочли его рассказ выдумкой. Он был смелым и добрым человеком, а вот его история оказалась сплошным враньем.

— Он говорил, что видел там патио с большими колоннами? — переспросила Чель.

— Да, что-то в этом роде.

— Какой высоты колонны он описывал? В тридцать футов?

— Он мог сказать, что хоть в тысячу. Все равно никто не желал его слушать.