210 по Менделееву

– Вы наверняка хотели спросить меня, как я дошёл до жизни такой. Представьте себе, мною двигала не только и не столько жажда наживы. Кстати, первый стимул я вам уже называл. Да, мне нужны были деньги, большие деньги для того, чтобы моя единственная радость – доченька – росла свободной и раскрепощенной. Я хотел, чтобы она обладала абсолютным правом вольного выбора во всём – будь то модные тряпки, драгоценности, образование, работа или развлечения. Поверьте, такое право вольного выбора очень дорого стоит! Вы меня понимаете.

– Угу, – рассеянно кивнул Игорь, слушая старика вполуха.

– А вторым стимулом в моём грехопадении стала патологическая ненависть ко всем власть имущим бездельникам, казнокрадам и бездарным чиновникам! – продолжил с пафосом свою покаянную речь академик. – Да, да, не удивляйтесь. Именно в отместку им я и создал уникальную, хорошо организованную собственную сеть, приносящую мне баснословные прибыли. Благодаря ей я обрёл независимость от касты вампиров, паразитирующих на политике. Мне доставляло огромное удовольствие водить этих невежд за нос. Но увы, оказалось, что от их липких щупальцев не так-то просто освободиться. Власть, причем учтите, любая власть, в какие бы политические робы она ни рядилась, тем и страшна, что вездесуща, корыстна, эгоистична, а посему деструктивна по своей сути. Власть ничего не создаёт, она только потребляет и сосёт кровь из народа, который ей нужен только как объект насилия и источник личного обогащения. Иначе какая же она тогда власть? Вы слушаете, Игорь Михайлович? – переспросил академик. – Мне важно, чтобы вы меня услышали.

– Да-да, слушаю, и очень внимательно! – оживился вдруг Свиридов, повернувшись к собеседнику лицом. – Очень интересную концепцию вы сочинили, Олег Евгеньевич, чтоб оправдаться перед собственной совестью! Можно только восхищаться вашей изобретательностью. Послушать вас, так, оказывается, вы боролись с засильем власти, творили зло во имя добра и справедливости. Ха-ха-ха!

Игорь не удержался и расхохотался прямо в лицо Змию.

– Вот вы смеетёсь, а я очень много думал, особенно в последнее время, над побудительными мотивами моих деяний… – понурив голову, произнёс академик. – И пришёл к выводу…

– Хватит софистики! Вы должны были прийти к единственно правильному выводу: зло не может порождать добро, оно может порождать только новое зло. Это же аксиома!

Игорь был откровенно возмущён тем, что Змий упорно пытался сделать из него наивного дурака, который поверит кающемуся грешнику, да ещё и пожалеет бедного и несчастного.

– Я понимаю, Игорь Михайлович, вы мне не верите ни на йоту. Но тогда я скажу вам такое, что вы сразу поймёте, как искренне и сильно я сожалею о свершённых мною преступлениях. Я не раз хотел уничтожить «Альбегу», но оказалось, что попасть в порочный круг гораздо проще, чем вырваться из него!

При этих словах академик снова с опаской огляделся вокруг.

– В чём дело? Вы что, боитесь прослушки в собственном доме? – заметив странные телодвижения старика, удивлённо спросил Интеграл, которому уже стали надоедать беспредметные сентенции, изрекаемые хозяином дома.

– Представьте себе, боюсь! Ровно с того момента, как я, старый пень, говоря словами моей доченьки, открылся перед ней.

– Да вы и вправду спятили! Что вы такое говорите? Вы хотите сказать, что Надя знает…

– Не только знает. Теперь она моя прямая наследница. Всё, что я нажил и сотворил, включая «Альбегу», перейдёт к ней по наследству. И данное обстоятельство сыграет, если уже не сыграло, роковую роль в её дальнейшей судьбе.

– Что вы имеете в виду?!

– Видите ли, молодой человек, радужная перспектива стать после моей смерти сказочно богатой леди и безраздельной хозяйкой очень прибыльного бизнеса в считаные дни преобразила нрав моей дочери. Она буквально обезумела! Из интеллигентной, блистающей в свете звезды медицинской науки, из сердобольной гринписовки, сюсюкающей над каждым увядшим цветочком, над каждым заболевшим животным, моя любимая принцесса в одночасье превратилась в мегеру. И виноват в этом я.

Старик вдруг прослезился и, достав из кармана белоснежный платочек, осушил им мокрые глаза.

– А вы не слишком ли перегибаете палку? Кстати, «Альбегу» можете вычеркнуть из наследственной передаточной ведомости, – ошарашил академика Свиридов.

– Вы хотите сказать, что моя «Альбега» разгромлена?

– Не могу утверждать, как обстоят дела на текущий момент, но то, что скоро будет разгромлена, для меня очевидно. По крайней мере, вашей лондонской производственной базы больше не существует.

– Какой такой базы? Вы о чем?

– Я говорю о той базе в Форестхилле, где химик Лэнг делал грязные бомбы, которые Люсинов услужливо поставлял террористам.

На академика страшно стало смотреть. Он замахал руками, будто на него напал рой мух.

– Ничего не понимаю! Значит, Люсинов работал на себя? Никакого Лэнга не знаю…

– Что вы оправдываетесь? Вы же не на суде. А лично меня ваши оправдания не волнуют вовсе. Я просто уничтожу «Альбегу».

Академик снова замахал руками, но уже с другим выражением глаз. Он, похоже, стал приходить в себя и наконец сказал: