216512_B61BA_yamburg_e_a_pedagogicheskiy_dekameron

— Он с родителями переехал на постоянное место житель­ства в Израиль. Очень прошу, помогите! Документ потерялся при переезде, а без него внук не может поступить в универси­тет. Я, как видите, не только инвалид войны, но и пятого пункта.

Последнее уточнение было произнесено с грустным юмо­ром.

Я немедленно связался со спецотделом своего ведомства, от которого получил соответствующее внушение: «Порядок одинаков для всех. Без справки из милиции вы не имеете права выдавать дубликат аттестата, а мы — предоставить вам чистый бланк документа строгой отчетности. Тем более документ со­бираются переправлять в страну, с которой у нас нет диплома­тических отношений».

— Но что же делать? Дед — заслуженный человек, ветеран войны.

— У нас нет соответствующих инструкций. По столь серьез­ному вопросу советуем обратиться в партийные органы.

Делать нечего, пришлось ехать в райком партии. Инструк­тор, выслушав меня с подчеркнуто отстраненным лицом, поста­вил вопрос ребром:

— Вы понимаете, что будет, если наш документ попадет в чужую страну?

— Откровенно говоря, не очень. Это же не чертеж подвод­ной лодки.

— Аполитично рассуждаете. Впрочем, это не наш вопрос, решайте его в своем ведомстве.

— Но они послали меня к вам.

— Не послали, а рекомендовали посоветоваться. Улавли­ваете разницу?

Что я прекрасно уловил, так это нежелание функционеров брать на себя ответственность в решении столь сложного воп­роса исключительной политической важности. Как же прорвать этот замкнутый круг? И я посоветовал деду написать на меня жалобы во все мыслимые и немыслимые инстанции. Так, мол, и так, бюрократ директор, вдобавок явный антисемит категори­чески отказывает ветерану войны в решении элементарного вопроса, проявляя формализм, черствость и т. п. Ровно через две недели (предельный срок, отведенный на рассмотрение жа­лоб населения) на меня обрушился шквал звонков. Последо­вавшие телефонные переговоры не отличались разнообразием и проходили по одной схеме:

— Почему вы не решаете вопрос?

— Но я же обращался в ваше учреждение и получил отказ.

— Вы руководитель и должны решать проблемы самостоя­тельно.

— Научите как. Ведь не могу же я самостоятельно изгото­вить бланк государственного документа.

— Надо было как-то успокоить деда, отговорить его от этой глупой затеи.

— Его затея продиктована естественным желанием внука поступать в университет.

— Пишите объяснения. Мы обязаны закрыть жалобу.

— Моими объяснениями?

— Не умничайте. (Короткие телефонные звонки на том кон­це провода.)

Решение вопроса пришло из неожиданной инстанции. Дело в том, что хитроумный дед обратился с жалобами на меня не только в советские и партийные органы. В пылу борьбы с систе­мой он направил копии своих заявлений на западные радио­станции. И когда один из вражьих голосов поведал миру об этой трагикомической, достойной пера писателя Войновича ис­тории, разразился международный скандал. Впрочем, с благо­приятным для всех заинтересованных сторон исходом. Дед в мгновение ока получил желанный документ, я — сочувствие властей (в качестве жертвы западных клеветников), мировое сообщество — подтверждение кадровой политики партии, на­значающей на должности руководителей школ махровых анти­семитов.

Мир перевернулся

(два визита)

В кабинет вошла стройная девушка, чье лицо показалось мне знакомым. Обладая неплохой памятью на лица, до сих пор лег­ко узнавая даже тех выпускников, кто оканчивал школу трид­цать лет назад, поражая их тем, что при встрече всегда называл год выпуска, я тем не менее никак не мог вспомнить ни ее, ни год окончания ею нашего учебного заведения. Подумалось: ви­димо, годы берут свое. Она понимающе улыбнулась.

— Не трудитесь вспоминать. Я окончила школу в 1999 году. И теперь мне необходимо поменять свидетельство о полном среднем образовании.

— Неужели спустя столько лет в документе обнаружилась ошибка? И почему вы не обращались в школу раньше?

— Нет-нет, не волнуйтесь, ошибки в аттестате не было. Но тогда я была мальчиком.

Увидев мое перевернувшееся лицо с весьма бессмыслен­ным выражением, она пояснила «тормозящему» директору: «Я поменяла пол и теперь должна привести все документы в со­ответствие». Любопытная складывалась ситуация. То, что се­годня такое возможно, разумеется, не явилось для меня неожи­данностью. СМИ переполнены информацией на эту тему, но в нормативно-правовой базе образования подобные случаи не предусмотрены. Мы имеем право выдать дубликат аттестата лишь в случае его утери или порчи. В данной ситуации речь шла не о дубликате, а о выписке нового документа (бланк строгой отчетности) задним числом на новое (женское) лицо. Но это лишь одна, казуистическая, часть вопроса, который в конечном итоге, спустя месяц, был решен. Гораздо важнее другая, внут­ренняя, ментальная сторона проблемы, касающаяся личности самого директора. Искренне считая себя человеком современ­ным и толерантным, впервые столкнувшись на практике с новой реальностью, я, к своему немалому удивлению, поймал себя на том, что мне физически неприятно общаться с этим человеком.