22 июня 1941: тайны больше нет

Любой из этих вариантов абсолютно обоснованно выставлял Гитлера и Третий рейх именно подлым и вероломным агрессором, который заслуживал не только всеобщего осуждения, но и самого сурового возмездия. Для Сталина же, особенно второй вариант, означал ответ на главный вопрос — о подтверждении даты нападения.

В Берлине прекрасно поняли, что сделал Сталин. Не случайно уже 15 июня 1941 г. в дневнике колченогого министра пропаганды Геббельса появилась очень красноречивая запись: «Опровержение ТАСС оказалось более сильным, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Сталин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждений, что ничего не происходит, снять с себя всевозможные поводы для обвинений в развязывании войны»[236]. В своем упомянутом выше исследовании Е.М. Ржевская приводит такую цитату из дневника Геббельса: «Опровержение ТАСС оказалось еще резче, чем в переданном о нем сообщении. Очевидно, путем тщательного соблюдения договора о дружбе и утверждения, что ничего на самом деле не происходит, Сталин хочет показать возможного виновника войны»[237]. Ай да Геббельс, ай да сволочь нацистская — надо же, признал-таки, что именно нацистская Германия станет виновником войны! Сволочь-то он сволочь, сомнений нет, но вот как называть наших, с позволения сказать, либерастов-историков, которые и поныне пытаются утверждать, что-де Сталин намеревался напасть на Германию!?

Но не менее важно и то, что Геббельс понял (впрочем, понял не только он, но и Гитлер, да и в целом все высшее руководство Третьего рейха), что сделал Сталин, что он не собирался и не собирается, не готовился и не готовится нападать на Германию, что он ясно показывает, кто явится виновником войны, то есть агрессором. А наши горе-«исследователи» даже в Третьем тысячелетии ну никак не могут осознать столь простой факт!? И уж тем более по непонятной причине игнорируют прямую связь между фальшивкой о якобы имевшем место обмене письмами между Сталиным и Гитлером, в том числе в связке с теми тремя встречами и беседами Деканозова и Шуленбурга, и этим Сообщением ТАСС!

Как известно, Гитлер избрал второй вариант ответа — никакой официальной реакции Берлина не последовало. Однако через сотрудничавшего с гестапо агента советской разведки «Лицеист» (он же в гестапо «Петер»), о двойном дне которого Москва знала, до сведения советского посольства в Берлине была доведена следующая информация. Что-де Сообщение ТАСС не произвело на немецкое руководство «никакого впечатления и что оно вообще не понимает, чего Москва хотела добиться этим сообщением»[238].

То есть Гитлер и его окружение действительно уразумели, что же сделал Сталин, и даже то, почему он опубликовал это Сообщение в прессе на следующий день. Вся немудреная хитрость факта публикации именно в прессе была в том, что сообщение по радио и даже официально переданный германскому послу текст этого сообщения в анналы истории не подошьешь. Гитлер спокойно сделал бы вид, что ничего подобного не видел, не слышал и даже не получал. А вот против публикации в прессе, тем более в сочетании с радиопередачей, которую слышал весь мир, и официально переданным послу текстом — тут уж против истины и документов не попрешь! Вот это-то нацистские негодяи уразумели живенько.