22 июня 1941: тайны больше нет

— при неосведомленности о планах наиболее вероятного противника, его силах и вооружениях, наиболее вероятном сроке нападения и т. п., проще говоря, в том случае, если разведка заблаговременно не обеспечила высшее военное командование необходимой ему информацией;

— при неосведомленности о стратегии и тактике противника, то есть при отсутствии аналитически обобщенных данных об уже прошедших боевых действиях наиболее вероятного противника на других театрах военных действий;

— при откровенном игнорировании самим высшим военным командованием не только исторических закономерностей и очевидностей, но и всех сведений разведки о планах наиболее вероятного противника, его стратегии и тактике, силах и вооружениях, сроках нападения и т. п., а заодно и аналитически обобщенных данных об уже прошедших боевых действиях наиболее вероятного противника на других театрах военных действий, особенностей последних, в том числе и непосредственно прилегающих к границе, причем, что, увы, особенно печалит, при фактическом игнорировании состояния собственных войск и коммуникаций на наиболее вероятном театре военных действий в случае агрессии.

Первые два случая составляют основу нещадно эксплуатируемых нескольких ключевых тезисов, суть которых сводится всего лишь к тому, что-де высшему военному командованию ничего не было известно о стратегии и тактике, силах и вооружениях, планах и сроках нападения немцев, а Сталин никому и ничему не верил, особенно данным разведки, писал на них матерные резолюции, но при этом верил убаюкивающим письмам Адольфа Гитлера!?

Да, действительно, при нападках на Сталина за трагедию 22 июня под удар первым делом попадает разведка (как сообщество разведывательных служб СССР того времени). Это старинная генеральско-маршальская традиция — во всех неудачах обвинять разведку. С подачи наиболее известных маршалов (и генералов) военной поры, особенно предвоенного начальника Генерального штаба, как бы самоутвердилось главное «обвинение» — что-де разведка, видите ли, ничего толком не установила, ни планы противника, ни направление главного удара, ни его силы и вооружения, ни время, ни даже дату нападения, а тому, что установила, якобы мнительный и подозрительный Сталин не верил, но материл письменно. В результате на панели исторической проституции до нынешних времен шастают аж целых полсотни крайне оскорбительных мифов о советской разведке.

На самом же деле, несмотря на ряд серьезных сложностей в разведывательной работе, колоссальные препятствия со стороны контрразведки противника, крайне подлое поведение (до 22 июня 1941 г., да и после тоже) будущих союзников по антигитлеровской коалиции, стремившихся во что бы то ни стало ускорить столкновение Третьего рейха и СССР в смертельной схватке, невзирая на ряд негативных обстоятельств в деятельности самих разведывательных служб СССР того времени, советская разведка — именно же как сообщество всех разведывательных и контрразведывательных (они также добывали крайне необходимую информацию) служб Советского Союза — накануне войны совершила фантастический по своей непревзойденной значимости подвиг во имя безопасности Родины, не допустив при этом принципиальных ошибок как при добывании разведывательных данных, так и при прогнозировании наиболее вероятных ответов на возникавшие тогда вопросы.