22 июня 1941: тайны больше нет

Но тут некстати — по мнению Гитлера — «медвежью услугу» фюреру оказал его ближайший союзник в Европе Б. Муссолини, наглухо увязший в своей греческой авантюре. Точнее, военная операция дуче в Греции, начатая им 28 октября 1940 г., затянулась и Гитлеру пришлось задуматься об организации помощи «славно» обделавшимся в блицкриге против греков «легионерам» Муссолини…

Дело в том, что агрессия фашистской Италии против Греции, крайне неудачный для «макаронников» ее ход и исход (а что можно было ожидать от «макаронников», если даже немцы шутили, что у итальянских танков пять скоростей назад и только одна — вперед), фактически создали на Балканах новую ситуацию. Именно это обстоятельство стало катализатором резкой активизации политики Германии в этом регионе, и Гитлер решил воспользоваться складывающейся ситуацией, чтобы под предлогом оказания действенной помощи терпящему поражение союзнику закрепиться на балканском плацдарме — прикрыть свой тыл от англичан на Балканах! И уже 12 ноября 1940 г. фюрер подписал директиву № 18 о подготовке «в случае необходимости» операции против Северной Греции с территории Болгарии. В этих целях директивой предусматривалось создание на Балканах, прежде всего в Румынии, группировки немецких войск в составе не менее 10 дивизий вермахта. А параллельно шла разработка плана агрессии против СССР.

Замысел операции в помощь Италии дорабатывался и уточнялся и в ноябре, и в декабре 1940 г., причем все расчеты увязывались с параллельной разработкой операции «Вариант Барбаросса», и свое окончательное оформление получил в директиве № 20 от 13 декабря 1940 г., получившей название операция «Марита» (небезынтересно отметить гомосексуальный юмор фюрера — на латыни marita означает «супруга»). Директивой были определены не только задачи по оккупации всей Греции силами уже 24 дивизий, но и поставлено требование своевременно высвободить привлеченные для операции против Греции силы для выполнения «новых задач». А 18 декабря 1940 г., как известно, на свет появилась директива № 21 — «Вариант Барбаросса». К моменту ее утверждения педантичные немцы уже просчитали, что ни хрена у них не выйдет подготовиться так, чтобы нападение на СССР осуществить уже в мае 1941 г. Именно поэтому-то от высказанного фюрером еще 31 июля 1940 г. пожелания начать операцию против СССР в мае 1941 г. осталось только следующее упоминание — «приготовления, требующие более продолжительного времени, которые, если они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15.5.41 г.».

А далее разрабатывалась еще более важная директива германского военного командования, в соответствии с которой и должно было проходить развертывание вермахта на границе с СССР — та самая, что датирована 31 января 1941 г. «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск («Вариант Барбаросса»)». К моменту завершения ее разработки педантичные немцы еще раз все просчитали и пришли к выводу, что раньше июня они не смогут начать операцию против СССР, в связи с чем именно в этой директиве впервые письменно и была указана дата нападения: «Подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление (день “Б”) могло быть начато 21.6.»!

Проще говоря, именно дуче Италии — Бенито Муссолини, точнее, его бездарная военная операция на Балканах против Греции, которую он начал 28 октября 1940 г., явилась одной из тех непосредственных причин, в силу которых Гитлер в итоге вынужден был определить время нападения на СССР на июнь 1941 г. Причем еще на стадии разработки плана агрессии.

Но есть еще одна, еще более важная причина, вынудившая Гитлера утвердиться в своем решении осуществить нападение на СССР в июне 1941 г. Сыгравший одну из решающих ролей в переносе времени нападения от пожеланий фюрера с мая на июнь фактор давно известен, но по какой-то странной причине практически всегда находится в тени, не привлекает особого внимания и практически никогда не принимается в расчет, по крайней мере всерьез. А зря, ибо речь идет об очень тяжелом продовольственном положении Германии на рубеже 1940–1941 гг. Ведь в 1941 г. Третий рейх вступал при полном отсутствии национальных зерновых резервов[168], о чем, кстати говоря, в подробностях было известно советскому руководству по донесениям разведки.