22 июня 1941: тайны больше нет

В-четвертых, в 1968 г. в беседе с писательницей Еленой Ржевской якобы Г.К. Жуков вновь рассказал об этой имевшей место переписке, о чем уже Л.А. Безыменский поведал со страниц вышеупомянутой книги (там же). Эта вариация не воспроизводится из-за ее полной идентичности третьему варианту.

Едва ли кто-либо из читателей не согласится с тем, что слово «якобы» везде поставлено не случайно. Ведь нет никаких абсолютно достоверных данных об этой истории. А слова даже Маршала Советского Союза, даже четырежды Героя Советского Союза, что называется, к делу не пришьешь — достоверных, подлинных документов-то нет! Да еще и непонятно, почему Георгий Константинович пошел на такой странный шаг именно в середине 60-х гг. прошлого века (когда уже кипела работа над его мемуарами, причем кипела и с его стороны, и со стороны его цензоров, выдавших в итоге 500 страниц политически ангажированных замечаний и исправлений), озвучив эту якобы историю перед Константином Симоновым, а попутно еще и другим лицам. А в результате получилась, вежливо говоря, несуразица.

Да вы и сами попробуйте понять, что в этих версиях к чему?! Особенно же то, что как так могло случиться, что в одно и то же время Симонову и другим рассказывается едва ли не все, да еще и в деталях, а в беседе с Безыменским — память-то враз отшибло?! Не говоря уже о том, что Симонову было заявлено, что-де это случилось в начале 1941 г. а как знающие русский язык, и автор статьи, и уважаемые читатели хронологически могут это понять только как не позднее конца первого квартала 1941 г., да и то с колоссальной натяжкой (кстати говоря, в начале 1941 г. еще никакого сосредоточения именно крупных немецких сил в Польше ни одна из советских разведывательных служб не зафиксировала, что четко отразил в своих мемуарах маршал М.В. Захаров). То же самое и в статье в «Правде». Но в таком случае куда деть его же утверждение о том, что-де это произошло в НАЧАЛЕ января 1941 г.?!

Но вот уже в публикации журнала «Коммунист» виден явный отход от хронологии — помните «как-то при личном докладе» (кто кому докладывал-то?), а когда он имел место быть — не указано. А у Безыменского сия и без того якобы имевшая место история вообще перенесена на июнь! Причем с откровенной подтяжкой по срокам к знаменитому Сообщению ТАСС от 13/14 июня 1941 года. Зачем?

Надеюсь, теперь понятно, почему И.Л. Бунич не сослался на эти источники.

На некоторое время, тем более в связи с переходом из одного тысячелетия в другое, эта история в научной полемике отошла на второй, а, быть может, и на третий план. А мы пока воспользуемся возникшей паузой, дабы показать уважаемым читателям, насколько на самом деле Сталин верил Гитлеру, в связи с чем позвольте воспроизвести выступление Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 18 ноября 1940 г. при подведении итогов визита Молотова в Берлин. Лучше него самого никто не объяснит, верил ли он коричневому шакалу или нет. Вот что он тогда сказал (цитирую максимально полно, т. к. это имеет колоссальное значение, тем более что эта запись сделана управделами СНК СССР Я. Чадаевым):

«В переписке, которая в те месяцы велась между Берлином и Москвой, делались намеки на то, что было бы неплохо обсудить назревшие вопросы с участием высокопоставленных представителей обеих стран. В одном из немецких писем прямо указывалось, что со времени последнего визита Риббентропа в Москву произошли серьезные изменения в европейской и мировой ситуации, а потому было бы желательно, чтобы полномочная советская делегация прибыла в Берлин. В тех условиях, когда Советское правительство неизменно выступает за мирное урегулирование международных проблем, мы ответили положительно на германское предложение о проведении в ноябре этого года совещания в Берлине (это решение было обусловлено точным знанием того, что Гитлер и Гесс ведут тайные зондажные переговоры в Швейцарии с представителями Великобритании по вопросу об англогерманском разделе мира, причем Лондон тогда выдвинул условие о предварительном расторжении советско-германского договора о ненападении, на что Берлин в принципе согласился. — А.М.).

Стало быть, поездка в Берлин советской делегации состоялась по инициативе Германии. Как нам известно, Гитлер сразу же после отбытия из Берлина нашей делегации громогласно заявил, что “германосоветские отношения окончательно установлены”!

Но мы хорошо знаем цену этим утверждениям! Для нас еще до встречи с Гитлером было ясно, что он не пожелает считаться с законными интересами Советского Союза, продиктованными требованиями безопасности нашей страны.